А пауки тем временем продолжали бегать по мне, щекоча маленькими лапками и пушистой шерсткой, как у домашних питомцев. Я даже подумала, что было бы здорово, если бы у меня в детстве был хотя бы один такой питомец. А что? Он мягкий, веселый, умеет шутить. А еще, если вдруг вся одежда пришла бы в негодность и новую купить оказалось бы не на что, такой товарищ быстренько сшил бы по моим меркам новое платье или плащик. И кормить его не надо! Выпустил на улицу, он себе мух наловил – и готово. Сплошная выгода!

Что-то такое, видимо, отразилось на моем лице, потому что Неями окончательно отвернулась от меня, скривившись.

Зато паучки ползали все быстрее и быстрее, и я начала замечать в их движениях какую-то последовательность. Они словно снимали мерки!

– Раздевайся, – приказала тогда мастерица над пауками, отойдя на шаг назад.

– Зачем? – опешила я в первый момент.

– Как зачем? – переспросила Неями так, словно у меня мозгов как у маринованного тираана. – Если пауки сошьют платье поверх твоего халата, то наряд сидеть не будет как надо.

Пришлось раздеться под неприятным, шершавым взглядом мастерицы. Похоже, она надеялась, что хотя бы от ощущения собственной наготы меня прорвет криками и стенаниями, но план не удался.

Пауки стали бегать по обнаженному телу, и щекотку сдержать было уже совершенно невозможно. Я хохотала, чесалась, стараясь не задеть маленькие пушистые комочки, но это было трудно.

Неями кривилась.

– Никакой дисциплины, – бурчала она себе под нос. Но, как ни странно, меня больше не ругала и не запугивала.

Зато мое тело стремительно обрастало тонкими белоснежными нитями, выстраивающимися в такие удивительные узоры, что никогда не создашь руками.

А еще, немного расслабившись и привыкнув к происходящему, я начала замечать, как странно меняется направление внимания в голубых глазах Неями, когда она смотрела на пауков. Сперва мне казалось, что она просто следит за работой дивных созданий. Но стоило посмотреть внимательнее, как я услышала в голове, где-то в глубине сознания, отрывистый шепот:

«Рукава… подол… длиннее… здесь хризолитовые капли… нет, хризопраз нельзя. Лишь Айяала достойна камня Красной матери и Великого Айша…»

Меня словно ударило молнией.

– Ты говоришь с пауками? – тихо спросила я, кусая губы оттого, что вынуждена обращаться к злобной мастерице.

Но я не могла сдержаться. Мне нужно было понять, что происходит на самом деле. Где кончается моя шизофрения и начинается здравый смысл?

Ведь это она сейчас говорила! Не могла же я все выдумать?

И может ли быть так, что Лориавель в чем-то ошиблась и правду знает мастерица пауков?..

Неями перевела на меня холодный снисходительный взгляд. Сперва я думала, что ответа мне так и не узнать. Однако через несколько мгновений женщина вздохнула и ее лицо неожиданно смягчилось.

– Конечно, я говорю с пауками. Как иначе мы сделали бы платье?

– Но… мне кажется, что… – я запнулась, ужасно нервничая.

– Ты слышишь мои слова, – кивнула мастерица, будто сама себе. – Ты слышишь то, что говорят пауки, даже если их голос не предназначен для ушей твоих. Это сложно, но так бывает.

– О чем ты? – не поняла я, но сердце сжалось, словно в тисках.

– Пауки не могут говорить так, как мы, – начала вдруг спокойно объяснять она, касаясь паутины на моем теле, что превращалась в дивный наряд, будто по волшебству. Маленькие ткачи вплетали в нити драгоценные камни, подкрашивали белый цвет крохотными каплями порошков, и наряд на глазах обретал светло-розовый оттенок, как у цветов рододендрона. – У них нет нам привычной способности к речи. И потому голоса их проникают сразу в разум, в самое сердце тех, кто способен «слышать». Они могут проноситься и через камень, потому что камень – плоть Красной матери, а лунный свет – ее кровь.

– Я сейчас ничего не поняла, – проговорила, рискуя вызвать гнев мастерицы, но не в силах вникать в хитросплетения ее речи. Мне нужно было понять все четко и твердо.

Слышу я пауков или нет? Есть ли во мне магия шаррваль?..

Неями поджала губы, но все же через мгновение ответила:

– Обычно пауков слышат лишь те, к кому они обращаются. Если в человеке есть паучья кровь и способен он говорить со священными посланцами богини, то ощутит мысленный призыв пауков, когда те обратятся именно к нему. Так слышит Лориавель и большинство других слышащих, чья сила слаба. Однако есть и те, кто способен паучий язык различать так, словно он человеческий. Это могут лишь самые яркие наследники погибших жрецов народа нашего. Те, в ком магия оживает сильнее, чем в других.

У меня мурашки пробежали по спине.

– Так могу я. Так можешь и ты, – закончила Неями, чем повергла меня в глубокий шок.

Впрочем, мастерица явно не собиралась праздновать счастливое событие – обретение в моем лице давно утерянной землячки. Она просто отвернулась и снова стала говорить со своими пушистыми подопечными.