Джерхан казался таким горячим… Даже сквозь плотную ткань теплого теларанского платья, которое я надела этим утром, я ощущала жар, исходящий от его полуобнаженного тела.

Он не носил рубашек или жилеток. Никакой верхней одежды, кроме штанов, плотно облегающих сильные бедра… на которых я так бесстыдно сейчас сидела. И совершенно не хотела слезать.

Мне было хорошо! Паучьи боги, как же мне было хорошо рядом с ним!

И к сожалению, я понятия не имела, что думал обо мне сам Джерхан, когда не был в ипостаси могучего полубожества.

Великий Айш говорил, что они одно целое. Вот только сам Джер так вовсе не считал.

Может, я и не нравилась ему совсем?..

– Почему же ты в этом сомневаешься? – с легкой улыбкой спросила я, словно ничего необычного не произошло. Ну подумаешь, я сижу на нем и чувствую каждой клеточкой тела, как вздымается его грудная клетка, как бешено бьется сердце совсем рядом со мной. И как его мягкое дыхание касается моей кожи, щекоча и нервируя.

– Потому что ты, маленькая скромная змейка, среагировала бы сейчас совсем иначе, если бы тебе было что вспомнить, – улыбнулся он, вдруг коснувшись кончиком пальца моего носа. – Уползла бы от меня так быстро, только хвост бы мелькнул.

Я не смогла не улыбнуться в ответ, перехватывая его руку, которую он уже собирался убрать.

– А вдруг я не слишком скромная змейка? – выдохнула я, чувствуя, что пульс так сильно повысился, ударяя в горло, что я едва не начала задыхаться.

Зелень переливающихся металлом мирайских глаз стала ярче, отдавая по краям в изумрудное золото.

Джерхан перестал улыбаться.

– Признаться, это сильно удивило бы меня, Эвис-с-са, – до дрожи привычным шепотом протянул он, и его лицо оказалось в паре сантиметров от моего.

Взгляд Джерхана начал темнеть, и где-то в его глубине я заметила знакомые огненные всполохи, грозящие выйти за черту радужки.

Он опустил глаза к моим губам, и воздух окончательно покинул мои легкие.

Я так хотела, чтобы он меня поцеловал!

Но он не двигался. Просто замер, сжимая меня в своих объятиях, в какой-то момент коснувшись своим носом моего.

Снова посмотрел на меня, моргнув, и глаза стали обычными, человеческими. Только темными, как дикий лес в ночном мраке.

Я могла бы сделать едва заметное движение, преодолеть последний сантиметр горячего воздуха, чтобы поцеловать его.

Но у меня не хватало сил. Я видела его глаза, полные глухой болезненной тьмы, и почему-то не могла.

То, что тревожило Джерхана, было невозможно устранить. Этот яд не таял, не растворялся лишь от одного моего желания.

Я хотела, чтобы он тоже хотел…

Поэтому мы продолжали смотреть друг на друга, как завороженные. Дышать одним воздухом, сплетаться телами…

В какой-то момент моя рука сама поднялась, чтобы дотронуться до него. Убрать темную прядь волос, поблескивающую золотом в свете камина.

Кончики пальцев закололо, когда я коснулась его кожи, убирая прядь за ухо. И когда не хватило сил убрать руку обратно.

Я провела по смуглому бархату, очерчивая резкую линию подбородка, большим пальцем застыла на шее, нащупав горячую пульсирующую венку, до которой вдруг ужасно захотелось дотронуться губами…

У меня темнело перед глазами.

Джерхан стиснул зубы, глядя на меня широко распахнутыми глазами, но не двигаясь. Словно боялся чего-то… спугнуть трепетную змейку?..

Предположение показалось смешным, но улыбаться не хотелось.

Рука Джерхана, лежащая на подлокотнике, вдруг дернулась, словно он хотел поднять ее, перехватить мою руку. Но он снова не стал, лишь сильнее сжав пальцы на укрытом мехами камне.

А я задержала дыхание, боясь, что странный момент, в котором само время, кажется, остановилось, вот-вот прервется.

Скользнула большим пальцем по шее вниз и вдруг наткнулась на глубокую рваную линию шрама.

Ладони мгновенно стали влажными, кожа будто покрылась колючей изморозью.

Прежде я этого шрама не замечала. Возможно, большую его часть скрывал крупный драгоценный амулет – тисовый паук на толстой золотой цепи.

Я провела пальцами по шраму, чувствуя, как все сворачивается внутри. Как становится одновременно холодно и жарко. Оттянула золотую цепь, осторожно приподнимая тонкие черные лапы паучьей драгоценности. И провела до конца по рваному кольцу, остановившись у ключицы.

– Что это? – спросила я тихо, чувствуя, что меня начинает потряхивать от напряжения, растущего внутри.

Прикосновения к Джерхану наполняли меня внутренним огнем, пламенем, которое невозможно было потушить. Я сгорала рядом с ним и больше всего боялась, что он не испытывает и капли того же, что и я.

В этот момент я почти с ужасом осознала, что почти нестерпимо хочу коснуться этого шрама губами. И уже едва держу себя в руках.