Я почувствовала, как меня отстраняют от себя, достают чистый платок и сморкают меня в него, как ребенка. Нас обнимали маленькие ручки. А потом нас сгребли в охапку, заставив меня прерывисто вздохнуть. Видимо, напоследок.

Время действительно остановилось. Стрелка часов, как стояла перед полночью, так и застыла в шаге до ударов часов.

Не нужно было признаний, пафосных роз, широких жестов, чтобы знать то, во что отказывалось верить сердце. Тот, кто изменил ради тебя мир, остановил ход времени, согревал твои руки в лютый холод, просто не может не любить…

Мне казалось, что сердце оттаивало, когда я прижималась к чужой груди. Мои лохмотья превращались в роскошное платье, а я все еще не верила в эту сказку. Сверкая бриллиантами, искрясь стразами, красивое белоснежное платье вызывало даже у меня усталый вздох удивления.

- Ну все, успокойся, – утешали меня, пока Нюша рядом шмыгала носом. – Все… Тебе сейчас предстоит предстать перед ними, как королева ужаса и кошмара.

Королева ужаса и кошмара всхлипывала, и все не могла успокоиться.

- Я кому сказал! – послышался голос, пока я судорожно вжималась и пряталась на чужой груди, давая волю мечтам, сказкам, которые придумала себе и любви. Хотя давно забыл о ее существовании.

Я подняла заплаканное лицо, чувствуя, как меня придерживают за подбородок и с упоением целуют. Слезы высыхали, пока я понимала, что это – не сон. И рядом визжит от восторга Нюша. Потом слышится глухой грохот. Я хотела посмотреть, что произошло, но мне не дали отвлечься, скользя рукой по расшитому корсету. И вжимая меня в себя очень многообещающе.

- А потом пинц полюбил пинцессу. И они стали кололем и кололевой, – шмыгала носом Нюша, делая нас ближайшими родственниками «пинцета». – А потом у них лодилась пинцесса! И зили они долго и сясливо! И не лугали пинцессу за то, сто она улонила скатулку с маминым подалком! И лазбила ее! Сусяйно. Езыки косясьи!

- Ты прощена, – произнесла я, когда стояла возле дерева с ленточкой. Его искали по моему приказу почти три дня. Весь лес прочесали, чтобы найти дерево, однажды давшее мне приют. И вот, наконец-то, нашли!

- Неужели? – проскрипело дерево, пока я смотрела на его жуткие дупла. – Тебя вернут в человеческий облик. А твоему сыну вернут память о тебе…

Я чувствовала, как начинала улыбаться, притрагиваясь к сухой коре.

Дерево засветилось, а передо мной появилась взъерошенная женщина в странной одежде. Я бы даже сказала очень старинной. Она рассматривала свои руки, а потом меня со слезами на глазах. Бедняжка все еще не верила в чудеса. Оно и понятно. Мир чудес не любит тех, кто не способен верить в чудеса. Это его главное правило. И как только это понимаешь, начинаешь смотреть на него по-другому. Сейчас он кажется мне достаточно милым.

- Мама! – послышался бас, а к бедняжку ломанулся огромный знакомый волк. Он сгреб обескураженную мать в охапку и потащил домой. Еще бы! Теперь у нее есть пять внуков. Которых я мало того, что никак не запомнила по именам, так еще и в человеческом обличье видела только сегодня утром.

То, что после бала трупик невесты всю ночь целовался с всадником без головы, вызвало у меня больше вопросов, чем ответов. Но я деликатно решила отключить воображение. Тем более, что место нахождения его головы до сих пор не выяснено.

Одна призрачная мать с гордостью заявляет, что ее призрачный сын чуть не женился на самой королеве. И теперь размениваться на всех остальных, семейство, оккупирующее замок, не желает. Будут ждать королеву. И точка.

Вампиры то ссорятся, то мирятся. Но я в их личную нежизнь больше не лезу. Неживут себе в своем замке? Вот и отлично. Пусть сосут кровь друг у друга идальше.

Мне обещали посвятить грандиозное научное открытие. Но я бы предпочла научное закрытие НИИфигасебе. Несколько раз ко мне прибегали со словами: «Красный или зеленый?». И таинственным молчанием на подозрительный вопрос: «Что «красный или зеленый»? Мне обещали сделать сюрприз, но в этот момент я предпочту спрятаться за мужа. Хватит с меня идеальных мужчин.

Куда делся идеал, я не знаю. Но поговорка «идеального мужика бояться в лес не ходить» еще долго настораживала меня при выходе из дворца. На ноги был поднят весь мир ужасов. Потому что я спать спокойно не могла, зная, что где-то рыскает мечта всех женщин. И любимому приходилось меня баюкать, как ребенка, обещая, что моего личного любвеобильного маньяка скоро найдут и отловят. А я обещала больше не буду просыпаться от любого шума и пытаться дать деру в окно.

Профессор Франклин Штерн уверял, что на замужних любовь не распространяется.  И как только я вышла замуж, любовь прошла, завяли транзисторы. Но меня это мало утешало. Поэтому везде мне приходилось ходить с мужем за ручку. Опасливо осматриваясь по сторонам.