Он раскрыл сжатый кулак левой руки и произнес слово на странном языке. Я почувствовала, словно на шее лопнула цепочка, и нечто, сковывавшее мое горло, ослабевает и уходит. Я тяжело сглотнула.

– Объясни, что ты имеешь в виду.

– Конечно. Томас прав, говоря, что заклятие, скрепляющее договор между фейри и людьми, может быть разрушено, и я должен сообщить Марин, что она может попросить кого-нибудь сделать это, рискуя жизнью ради нее. Правда, не называя истинных причин, по которым ей стоит это сделать.

– Я и не сомневалась. Потому что в противном случае будет считаться, что ты оказываешь на нее давление. Или какое еще хитрое слово можно придумать, чтобы помешать тебе сделать хоть что-то, что может спасти ее.

– Имоджен, я…

– Прости. Я все понимаю. Легко тебе говорить, ведь это меня, а не тебя она ненавидит. Ладно, проехали. Лучше расскажи мне, как это работает. Томас сказал, что шансы на успех невелики.

– Мир фейри существуют гораздо дольше, чем «Мелета», и договор с людьми всегда был неотъемлемой частью нашего существования. Возможно, каждую сотню лет, кто-нибудь да пытался разрушить магию, на которой он зиждется. Спасти отца своего ребенка, или просто совершить подвиг из романтических побуждений. И за все время я могу вспомнить только два случая, когда это удалось.

– Ну что ж, – произнесла я. – По крайней мере, я теперь знаю, что это не так уж невозможно.

– Имоджен, я мог бы рассказать Марин об этом, потому что это моя обязанность. Потому что договор незыблем, и я не в силах изменить его. Но я не имею права просить тебя прервать ритуал, и мне придется убедить ее не упоминать при тебе об этой возможности. Риск слишком велик, и Марин никогда мне не простит, если ты погибнешь. Но я сделаю все, что смогу, чтобы сохранить ей жизнь и отправить к тебе, как только срок закончится.

Все, что он сможет… Значит, ничего. Все, что он сможет сделать, это заставить розы цвести на ее могилке, когда будет уже поздно. Или уронить во время танца в студии, травмируя и себя при этом.

– Как ни странно, я не думаю, что ты любишь ее меньше, чем пару месяцев назад, когда просил меня о помощи, так что, прости, что не верю в твое всесилие. Впрочем, ты можешь мне помочь. Можешь дать какую-нибудь подсказку. Объяснить, почему это так опасно, и кому, и каким образом удалось разрушить чары раньше.

Его лицо скривилось, он судорожно сглотнул.

– Не могу. По крайней мере, напрямую. Одно могу сказать, фейри страдают, если договор не выполняется, и они лишаются того, кто был избран, поэтому все, что с этим связано, тоже может разрушиться. Старые сказки иногда недалеки от истины, и не всегда фейри приходится красть человеческого ребенка, чтобы оставить подменыша^[24]. Порой люди сами охотно на это идут.

Ничего не скажешь, просто замечательная подсказка. Все предельно ясно и, главное, очень полезно.

– Скажи, что-нибудь изменилось? Ты считаешь по-прежнему, что Марин может не пережить эти семь лет?

Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, но закрыл его снова.

– Ладно, не бери в голову, – сказала я. – Я прекрасно понимаю, что ты пытаешься найти способ отговорить меня, и при этом не соврать. Но я все же попытаюсь. Она моя сестра. Мне придется все ей рассказать.

– Есть еще кое-что важное, – сказал Гэвин. – Магия требует, чтобы соблюдалось равновесие. Если ты сможешь удержать ее здесь, ты получишь все, что положено по договору. Успех, славу. Все предназначенное ей вознаграждение достанется тебе. А ей ничего.

Я с шумом втянула воздух.

– Вот почему ты снял заклятие молчания. Потому что знал, что она не поверит мне, когда я скажу, почему хочу спасти ее, если, конечно, она об этом условии уже знает.

– Прости, но я должен был тебе рассказать, – сказал он с сочувствием.

– Уходи. Не хочу тебя видеть.

Если я на самом деле собралась спасать Марин, развеяв заклятие, мне необходимо узнать, действительно ли такая возможность существует, и что надо делать, чтобы повысить шансы на победу, чтобы все зависело не только от удачи. Надо было составить, так сказать, план действий.

– Ну что ж, – сказала Бет. – Понятия не имею, что в то время происходило в мире фейри, но сорок девять лет назад «Мелета» чуть не потеряла всех своих спонсоров, почти лишившись финансирования. Ну, и всякие другие странные события происходили. Кого-то дисквалифицировали, лишив престижной награды. Вроде бы, речь шла о «Грэмми», но я не уверена. Один из обитателей «Мелеты» умер при загадочных обстоятельствах. И, насколько я помню, два-три года после этого «Мелета» испытывала большие затруднения.

– И вроде бы даже была закрыта на ремонт, – добавила я.

– Если бы я пыталась выяснить, когда договор был нарушен, я бы начала копать с этого случая.

– В этом есть смысл, – призналась я. – Единственный намек, что в «Мелете» не все идеально, который я нашла в прессе, изучая материалы о ней перед тем, как подать сюда заявку, относится как раз к тому времени.