Я сняла с полки книгу Марии Татар «Сказки братьев Гримм с комментариями», решив, что буду читать их вслух, полагая, что это хоть как-то поможет мне прийти в норму.

И тут с полки упала пачка писем, спрятанная за книгой. Она была перевязана зеленой ленточкой, запечатанной воском. На оттиске восковой печати была изображена веточка какого-то растения с ягодами. Сложно было сказать, что это за растение – печать была сломана, что говорило о том, что письма были прочитаны.

Вместо того чтобы положить их туда, где я их нашла, я села в кресло и развязала ленточку. Бумага сохранила слабый запах, напоминающий розмарин.

Дат на письмах не было. Почерк аккуратный, изящный, гораздо красивее, чем мои собственные беспорядочные каракули, но, в то же время, его нельзя было назвать старомодным, что было удивительно, учитывая стиль, которым послания были написаны. Все они были обращены к некоему Томасу, которого неизвестная женщина называла не иначе как «моя истинная любовь», и подписаны «Навеки твоя, Дж.». Казалось, что они намеренно написаны архаическим стилем.

Моя истинная любовь, Томас.

Сегодня уже год, как ты покинул меня, и я отправилась на прогулку к реке и мосту, вся в мыслях о тебе. Всей душой хочу, чтобы расстояние, разделяющее нас, исчезло, и я бы смогла быть там, где ты пребываешь теперь.

Стоит мне закрыть глаза, как я чувствую прикосновение твоих рук к моей коже.

Я сейчас пишу стихи, что делаю постоянно с того самого момента, как ты ушел. Я сижу перед зеркалом, которое ты создал для меня, и жду твоего возвращения. Я точно знаю, когда этому суждено произойти, знаю до секунды, и я буду там, чтобы встретить тебя. Ты непрестанно в моих мыслях, в моих стихах, в моем сердце. Надеюсь и верю, что я тоже живу в твоем сердце.

Навеки твоя,

Дж.

Просмотрев все письма, я задалась вопросом, а посылала ли их незнакомка своему возлюбленному. На них не было ни почтовых марок, ни штемпеля. Дж. в своих излияниях упоминала, что ее драгоценный Томас находится в каком-то совершенно недоступном месте, куда письма дойти не могут, но она сохранит их до его возвращения, чтобы он смог прочесть их, или просто принять, как дар, в знак ее любви. В знак того, что она не переставала думать о нем. Это было повествование, а не диалог, и невозможно было понять, где находился Томас и почему он не имел возможности получать письма. Ведь даже заключенным в тюрьме не запрещена переписка.

Я сложила письма, снова завязав их лентой, и пошла в кухню, захватив их с собой вместе с книгой сказок. Я все еще чувствовала себя немного странно, но, по крайней мере, из этого можно вытянуть историю. Разумеется, только после того, как выпью кофе.

Ариэль готовила себе чай с медом. На ней были мешковатые серые спортивные штаны, обрезанные по колено, и майка с изображением дуэта Dresden Dolls^[10]. С черными кругами вокруг глаз от размазавшейся туши она выглядела так, словно только что очнулась после ночной оргии.

– Ты вчера пела просто потрясающе, – сказала я.

– Спасибо. – Голос ее звучал более низко и хрипло, чем обычно. – А вы были классной тусовкой. Для шоу всегда лучше, когда люди танцуют.

– Я слышала, что это большая честь, если тебя приглашают выступить здесь. Так что прими мои поздравления. – Я налила молока в кофе и передала пакет ей.

– Представь себе, весь процесс прослушивания для этого мероприятия, если это вообще можно так называть, напоминал сюжет из шпионского фильма. В один прекрасный день я обнаружила письмо на пианино в своей студии. Меня просили написать ответ и оставить его там же. На следующий день письмо исчезло. Прошло три дня, и ни ответа, ни привета.

Вчера утром Анджелика – моя наставница – прислала мне сообщение, что мою кандидатуру одобрили, и что она должна проводить меня, чтобы проверить звук перед выступлением и настроить аппаратуру. Но почему-то это было не на территории нашего поселка, а где-то в лесу, и мне пришлось там петь. При этом я не видела, кто присутствует на так называемом прослушивании. Но я совершенно уверена, что зрители там были, хотя не аплодировали, не танцевали под музыку и вообще ничем не выдавали своего присутствия. – Она провела руками по волосам, отчего те встопорщились, как иглы у ежика. – Все это так странно. Я думала, это какой-то розыгрыш. Если бы при этом не присутствовала Анджелика, я бы без раздумий ушла.

– Действительно, странно. А ты посылала им записи, демонстрационный ролик или что-то в этом роде?

– Анджелика сказала, что их вполне устраивает портфолио с моими музыкальными работами, который я приложила, посылая заявку.

– Так это ж замечательно! Еще раз поздравляю. Пришли мне, пожалуйста, ссылку, где я могу скачать твои песни. – Я взяла со стола книгу и кружку с кофе.

– Обязательно. Пришлю тебе демоверсию своей новой песни.

Я была уже на пороге, когда она снова заговорила.

– Постой, Имоджен. А ты ничего не заметила… – молчание, а потом стук пальцев по столу, – странного вчера ночью?