В тишине сверкающей великолепием ванной комнаты, я плеснула холодной водой себе в лицо, благоразумно заперев дверь, чтобы оградить себя от любых проявлений алчности, тщеславия и себялюбия, которые бушевали снаружи. Голова болела от постоянного гула голосов, ноги нестерпимо ныли от непривычно высоких каблуков. В конце концов, я вернулась в галерею и принялась искать Эвана, в надежде, что он не будет возражать, если я вернусь в гостиницу пораньше.

Сердце не обманешь. Оно все знает наперед. И безошибочно чувствует все. До того, как ты наткнулась на неплотно закрытую дверь с полоской света внизу, еще до того, как ты услышала неровное дыхание и влажные шлепки плоти о плоть. Ты все уже знаешь после того, как слишком долго искала своего спутника, ловила на себе косые взгляды проходящих мимо людей, полные уже не зависти, а снисходительной жалости. Сердце твое бешено колотится, уже зная, что ты увидишь в этой комнате, но, подобно жене Синей Бороды, ты все равно открываешь эту дверь.

Голова женщины была запрокинута, причудливо уложенные волосы растрепались, с губ, покрытых кораллово-розовой помадой, срывались стоны оргазма. Я закрыла глаза и закрыла дверь прежде, чем увидела лицо Эвана.

Исполнение всех его желаний.

Я прислонилась к стене, пытаясь взять себя в руки, до крови прикусывая щеку, пока не уверилась, что не пролью ни слезинки. Проверила, в порядке ли макияж, накрасила рот кроваво-красной помадой, потому что никакая сила на свете не могла заставить меня вернуться к гостям, не демонстрируя олимпийского спокойствия.

Я услышала намеренно громкое цоканье каблучков.

– Ой. А я так надеялась, что этого не случится.

Это была уже знакомая мне сотрудница галереи в платье, похожем на оригами. Конечно же, она все знала. Уверена, она была очень компетентна.

– Мне бы хотелось вернуться в гостиницу, – сказала я. – Не могли бы вы позвонить туда и заказать мне другую комнату? Я, разумеется, сама ее оплачу. – При мысли о ее возможной цене я поморщилась, но, как бы там ни было, я была готова на любые траты, лишь бы не видеть Эвана.

– Конечно. – Голос ее был профессионально мягким и вежливым. – Я распоряжусь, чтобы ваши вещи перенесли туда. – Она начала что-то быстро набирать на сенсорном экране смартфона. – Машина уже ждет вас внизу. Я выведу вас через заднюю дверь. Не хотите что-нибудь передать?

Я знала, что для Эвана будет проще, если я просто исчезну.

– Нет, не надо ничего передавать. Но я не делаю тайны из своего ухода, и выйду, пожалуй, через переднюю дверь.

Они понимающе кинула.

– Я послала вам мой номер телефона на тот случай, если вам что-то понадобится. Вы ведь здесь по приглашению галереи. Мы обо всем позаботимся.

Уже уходя, я слышала, как за моей спиной открылась дверь, слышала, как он звал меня по имени. Я и не подумала обернуться.

Ведь все уже было улажено.

* * *

Я не спала, но все же вздрогнула, когда раздался телефонный звонок. Номер был мне не знаком. Тем не менее, я решилась ответить, думая, что в столь ранний час могут звонить только по очень срочному делу.

– Имоджен. Она для меня ничего не значит. Мне так жаль!

– Эван, сейчас четыре утра. Я вернулась в гостиницу почти три часа назад. Если тебе так жаль, мог бы позвонить раньше. – Или не трахать ее.

Молчание. А затем:

– Но я…

– Нет, – отрезала я, отключила звонки и сунула телефон в ящик тумбочки, чтобы не видеть высвечивающийся на дисплее номер.

У входа в отель остановился роскошный автомобиль. Серебристо-серый, с элегантными обтекаемыми формами. Я отдала водителю свой багаж и села на заднее сиденье.

– Надеюсь, ты хорошо провела вчерашний вечер, – произнес Гэвин.

Я уставилась не него и расхохоталась.

– Я, конечно, знаю, что вы, ребята, ничего не понимаете в человеческих эмоциях, но нельзя же так издеваться!

– Прошу прощения, Имоджен, я был слишком занят, и, видимо, что-то пропустил. А что случилось?

– Ну, похоже, Эван тоже был слишком занят. Другой женщиной. А я их обнаружила в самый интересный момент. И я отвечу на твой вопрос: нет, я не очень хорошо провела вчерашний вечер.

Повисло молчание, нарушаемое лишь тихим гулом автомобиля.

– Мы понимаем.

Я отвела глаза и уставилась в окно.

– Понимаете что?

– Мы понимаем человеческие эмоции. Даже можем их испытывать. Но все было бы гораздо проще, если бы мы не были способны на это.

– Что именно было бы проще, Гэвин? Прости, эти двадцать четыре часа оказались для меня такими длинными, что я не могу сейчас ломать голову над загадками.

– Хорошо, я постараюсь говорить понятнее. Я люблю твою сестру и боюсь, что если она отправится в мир фейри в качестве дани, жизнь там погубит ее.

Я отвернулась от окна и посмотрела ему прямо в лицо. Впервые за время нашего знакомства он казался смертным. Весь налет звездного гламура, за которым он скрывал в человеческом мире свою истинную сущность, слетел. Теперь он казался смертным в настоящем смысле этого слова – тонкие морщинки вокруг глаз, под которыми виднелись темные круги. Он выглядел бледным и измученным.