– К черту все! С меня хватит! – Одно движение, и амулет, сорванный с цепочки, полетел на землю. Я взглянула на высокого мужчину с голосом, словно теплый мед, выразительными резкими чертами лица и смуглой кожей, которые бы прекрасно смотрелись на экране. – Оно того не стоит!

Никто не пытался его остановить, когда он уходил. Ну что ж, одним конкурентом меньше.

– А теперь, – фея остановилась передо мной, – ваша очередь. – Она сделала знак рукой, и я последовала за ней в густые заросли.

Казалось, что все происходит на самом деле и в то же время, словно во сне. Я видела деревья, вдыхала густой запах листвы, слышала шелест ветвей, трущихся друг о друга. Но было такое ощущение, что я нахожусь на сцене какого-то гигантского театра, и ко мне прикованы взгляды тысяч внимательных зрителей. Казалось, несколько слоев реальности накладывались друг на друга, как тексты древнего палимпсеста, существуя и не существуя одновременно.

Меня замутило. Страницы рукописи, которые я сжимала в трясущейся руке, шелестели, когда я вступила в круг света. Теперь я могла видеть фейри во всем их ужасающем великолепии. Среди них стояли и люди, которые на фоне хозяев этого чужого мира выглядели не столь блистательно, словно менее ценные жемчужины в ожерелье. Я заметила Бет, которая кивнула мне. И Эвана, который опустил глаза, встретившись со мной взглядом. Елену с затуманенным взором.

Я сделала глубокий вдох и начала…

Однажды, давным-давно…

«Однажды, давным-давно жила-была женщина, и было у нее две дочери. Одна смуглая, с волосами черными как ночь, другая светлая и добрая, как ясный день, и волосы ее светились золотом. Они были очень разные, но мать всегда обещала, что будет делить свою любовь к ним поровну, что никогда не будет любить одну свою дочь больше, чем другую».

Мир перед моими глазами изменился, я уже не стояла перед фейри, читая свою сказку, а сидела на заднем сиденье машины матери, и грубая обшивка покалывала мои ноги. Насколько я помню, я училась тогда во втором классе. Всего лишь воспоминание, но настолько живое и реальное, что казалось, мое сердце бьется в тот момент, а не сейчас.

«Из тебя никогда не получится ничего путного, Имоджен. Настало время понять это. Ты всего лишь маленькая девочка со странностями, которая сидит за последней партой, потому что никто не хочет сидеть с ней рядом. Я пыталась помочь тебе стать нормальной, но ты сама не прилагаешь к этому ни малейших усилий. Неудивительно, что никто тебя не любит». – Мать продолжала бубнить всю дорогу из школы домой, но видения из прошлого закончились, и я снова была здесь и сейчас, но все еще чувствовала тошнотворный приторный запах ее цветочных духов.

Я сильнее сжала листы рукописи в руке, напомнив себе, что прошлое осталось далеко позади, и продолжила читать.

«Это обещание было прекрасно, и кто мог догадаться, что у одной девочки были удобные новые туфельки, а у другой тесные, из которых она давно выросла? В конце концов, они обе были одеты и обуты. И так же невозможно было различить, с нежностью или с болезненным щипком материнская рука касалась щеки дочери.

Но одна девочка становилась все мрачнее, а другая все веселее и жизнерадостнее».

Снова картина перед глазами сменилась. Казалось, я куда-то проваливаюсь. На сей раз мне двенадцать.

Я чувствую грубое прикосновение холодных ножниц к голове, лязг их лезвий, обрезающих мои волосы, которые тяжелыми прядями падают на пол.

«Я же не велела тебе разговаривать с мальчиками. Хочешь, чтобы люди считали тебя потаскушкой?»

Когда она закончила, на голове торчал короткий ежик длиной меньше дюйма.

Кожа головы заболела, и мне хотелось поднять руку и проверить, на месте ли мои длинные волосы, не острижены ли они снова и не лежат ли тяжелой грудой у моих ног. Я всегда гордилась своими волосами, которые казались мне тогда моим единственным украшением, а она забрала их у меня, и еще усмехалась, когда это делала. Моя рука, висевшая вдоль тела, невольно задрожала и сжалась в кулак, но я продолжала читать.

«Сестра с золотыми волосами видела, как угасает ее сестричка, и это вызывало у нее глубокую печаль. Она всегда считала сестру своей второй половинкой, своим зеркальным отражением, и сердца их бились в унисон. Одна не могла жить без другой. Она не понимала, какие чувства испытывает к ней мать, но подозревала, что это не любовь».

Голос мой сорвался, когда я произнесла эти слова. Я судорожно сглотнула, с усилием призывая свой голос вернуться, и продолжила.

«Поэтому сестра со светлыми волосами покинула дом и отправилась в путь, чтобы узнать, как помочь сестре. Она слышала, что в темном лесу живет колдунья, и думала, что та сможет ей помочь».

Все мои внутренности горели, желчь поднялась к горлу, руки тряслись от ярости. Это произошло спустя год, за три дня до Рождества.