«Самое безжалостное преступление за последнее время», опубликовал «Irish Times» на первой полосе. «Юная ирландская наследница хладнокровно убивает спасителя своего клана», гласил заголовок пятистраничной статьи «Daily Express». «Ирландия объявляет войну Америке?», вопрошали огромные буквы выпуска «Evening Echo». Подобное единодушие во мнениях являлось отголоском позиции правительства Соединенных Штатов, воспринявшего данную смерть как заявление о намерениях от островитян, в первую очередь, опираясь на то, что убийство произошло не в результате ограбления или драки, а обвиняемая не принадлежала к низшему классу. Все это наложилось еще и на то, что мать судьи Джереми Дрисколла, который должен принять решение по делу, оказалась уроженкой Бостона и, похоже, состояла в дружеских отношениях с Арчером на протяжении многих лет, начавшихся задолго до рождения магистрата, которого весь Дублин окрестил «Беспощадным» за его манеру вершить справедливость.

Всем, кто находился в ту проклятую ночь в Маор Кладейш, пришлось приехать в Дублин для дачи показаний. Секретарь покойного мистера Арчера уехал в сопровождении адвокатов, не попрощавшись ни с Рианнон, ни с англичанами, словно боялся, что его постигнет та же участь, что и шефа, стоит лишь ослабить бдительность. Мистер Деланси, для которого все это обернулось лишь потерей времени, и взволнованная происшедшим мисс Стирлинг решили остановиться в отеле «Gresham», одном из самых роскошных в городе. Остальные удовлетворились гораздо более скромной гостиницей «Temple Bar», где они могли спокойно разработать план действий на ближайшие дни.

Что касается Эйлиш, то ее никто не видел с тех пор, как полицейские надели на нее наручники и отвели в комиссариат Киркёрлинга. На следующий день ее перевезли в Килменхэмскую тюрьму[1], мрачный каменный мавзолей, название которого наводило ужас на преступников, так считалось, словно преддверием неминуемой смерти. Мало кто смел, даже приближаться к стенам тюрьмы, большинство дублинцев предпочитало обходить страшное место по соседним улицам, чтобы не слышать отчаянных криков тысяч содержавшихся там мужчин и женщин. «Это современная Бастилия, — говорили те немногие счастливчики, которым удалось выйти живым из этого места, в основном это были участники фенианского движения[2]. — Это самый дьявольский застенок на всей Килменхэмской земле».

Никто не знал, что сейчас делает Эйлиш, ни как с ней обращались, ни сломил ли ее окончательно пережитый ужас. Ей не разрешили принимать никого, кроме представителей защиты, запретили писать письма матери. Она была словно погребена заживо.

— По-крайней мере ей повезло в том, что ее поместили в восточном крыле для женщин, — объяснил мистер Моран, адвокат О’Лэри, за три дня до суда, состоявшегося в Грин-стрит-Корт[3]. Рианнон, Александр, Август и Оливер пришли в его кабинет на Д’Олье-стрит и, столпившись как могли, молча слушали адвоката, ходящего туда-сюда по кабинету. — Насколько я понял, этого добился инспектор Фитцуолтер. Похоже, у него есть какие-то связи среди персонала тюрьмы Королевской Ирландской Полиции и ему удалось убедить их, что Эйлиш не вынесет условий, в которых содержаться остальные женщины, вынужденные делить крошечные камеры с четырьмя-пятью преступницами. — Он задумчиво провел рукой по подбородку. — Вы себе не представляете как я рад, что нам удалось избавить ее хотя бы от этого унижения. Подозреваю, что в глубине души Фитцуолтер чувствует себя виноватым, не смотря на то, что производя этот арест, он всего лишь выполнял свой долг.

Адвокат был небольшого роста, коренастый и с такой густой бородой, что она почти скрывала черты его лица. Он уже более тридцати лет занимался делами семьи О’Лэри, но нынешняя ситуация просто обескуражила его. Моран знал Эйлиш со дня ее рождения, он столько раз ужинал с Кормаком О’Лэри, а позже и с его вдовой, что давно перешел в статус друга семьи. То, что последняя наследница клана, которому он клялся в верности, находится на грани пропасти из-за преступления, которое, как он был уверен, она не совершала, пошатнуло всю его вселенную.

— Более того, она не всегда находится в полном одиночестве, — продолжил он свои объяснения. — По словам самой мисс Эйлиш, ее ежедневно навещают сестры милосердия из монастыря Святой Марии на Стэнхоуп-стрит. Они проводят с ней пару часов в молитвах и пытаются подготовить ее дух к предстоящим испытаниям. Мне кажется, ее история потрясла их, сама мать-настоятельница Агнес, их покровительница, убеждена в невиновности Эйлиш и пообещала в ближайшие несколько часов написать письмо судье Дрисколлу, умоляя его о сострадании. Не все еще потеряно, миссис О’Лэри!

— Хотелось бы в это верить, — ответила ему Рианнон еле слышным голосом. — Вы себе не представляете, как бы меня утешила возможность увидеть ее так, как это делаете вы, мистер Моран, или, чтобы меня заперли вместо нее…

Оливер за весь день и рта не раскрыл, был бледным как смерть с глубокими фиолетовыми кругами под глазами. Казалось, он не спал с тех пор, как они покинули Маор Кладейш.

— Вы действительно считаете, что есть шанс на оправдательный приговор? — поинтересовался Лайнел.

Моран нервно прикусил ус, прежде чем осторожно ответить: