— Потом всем косточки перемоем, — согласилась я. — Давайте сначала установим оборудование и выберем места для охоты после изгнания духа из моего дома.

Через час на всех трех ноутбуках стояли необходимые программы, диктофоны записывали звуки, а установленные на полу камеры снимали все происходящее. Забавно, мама так увлеклась раздачей своего орехово-шоколадного печенья, что даже не заметила отсутствия флакончиков с лаком для ногтей и увлеченных разговоров о парнях. Вместо этого мы молча сидели, уставившись в мониторы.

Пока Селия рассказывала Тейлор о возможностях ИЭМП, я ощутила в комнате волну энергии. Ничего особенного не произошло, но вернулась знакомая боль в груди.

Я схватила Селию за руку.

— Я что-то чувствую.

Она направила ИЭМП на меня, и сразу замигал красный индикатор.

— Прибор показывает сильную электромагнитную энергию, — пояснила Селия. — Кендалл, ты можешь настроиться на нее?

Губы Тейлор сложились в идеальную букву «о».

— Оо. Настроиться на что?

У меня руки закололо до самых кончиков пальцев.

Мы здесь не одни. Я это просто знаю. Сделав глубокий вдох, я сказал:

— У нас гости.

Селия повертела вокруг меня ИЭМП, отмечая его показатели.

— Укажи мне на источник энергии.

Сидя на полу, я делаю глубокие вдохи, чтобы как-то справиться с болью в груди. Словно у меня проблемы с сердцем. Если бы репортер с телевидения попросил меня описать свои ощущения, я бы ответила, что кто-то сдавил мое сердце в кулаке.

— Она… повсюду, — ответила я. — Я чувствую, как она заполняет комнату.

— Тейлор, начинай снимать.

Тейлор вскочила.

— Да! Точно! Для этого я здесь. Я — фотограф. На инфракрасную снимать или на цифровую?

— Пока на цифровую, — дала указания Селия, расплываясь в улыбке. — Это так круто.

Я киваю, стараясь не нарушать концентрации.

Вокруг меня щелкает и пикает цифровая камера Тейлор. У нее одна из этих моделей с колокольчиками и свистками, я не шучу. Может, ей лучше отдать этот фотоаппарат в музей и перестать путать призрачную женщину?

— Я выключу свет, — сказала Селия. — Духу так должно быть удобнее.

— Ой, у меня мурашки побежали! — взвизгнула Тейлор, вытягивая руки, чтобы нам всем было видно. Я ее очень хорошо понимаю, потому что у меня сейчас мурашки бегут по всему телу.

— Попробуем наладить контакт, — произнесла я.

— Превосходно, — громко отозвалась Селия и тут же шикнула сама на себя. Меньше всего нам сейчас нужна перепуганная Счастливая Домохозяйка. Это точно станет последним гвоздем в мой сколоченный родителями гроб. Терпение Сары и Дэвида не безгранично, так что я вполне могу оказаться в каком-нибудь монастыре или, того хуже, в психиатрической лечебнице.

Я полезла в карман за медальоном и вспомнила, что его там нет.

— Черт!

— Тейлор удивленно опустила фотоаппарат.

— Что случилось? В тебя же ничего не вселилось?

— Нет, мама отобрала мой медальон.

— Это плохо, — согласилась Селия.

ИЭМП уже весь светится красным.

— Кому-то очень не терпится с тобой пообщаться.

Думай быстрей.

Я заметила на шее Тейлор кулон на серебряной цепочке.

— Тейлор, дай мне твой кулон. Он заменит медальон.

Она тянется к замку, но опускает руки.

— Это — Эльза Перетти.

— Она будет против? — интересуюсь я.

Тейлор хихикает.

— Моn dieu, аu contraire. Эльза Перетти. Она дизайнер в компании «Тиффани».

— А, да все равно. Он ведь может крутиться?

Селия перебивает нас, указывая на мой туалетный столик.

— У тебя в шкатулке ничего подходящего нет?

Тейлор явно не хочется отдавать свой дизайнерский кулон. Я ее не виню. Будь у меня что-то столь же модное и дорогое, я бы ни за что никому это не отдала.

Хотя, погодите, у меня тоже кое-что есть. Послушав Селию, я роюсь в шкатулке с украшениями и достаю очень дорогой мне черный бархатный мешочек с огромной сентиментальной ценностью.

— Что у тебя там? — интересуется Селия.

Тейлор делает пару снимков, ослепляя меня вспышкой.

— Прости, буду предупреждать.

Она подскакивает ко мне.

— Кендалл! Какая красота! Trus magnifique!

— Шшшш! Мама не должна нас услышать. Я уже говорила вам, что у меня большие неприятности.

Я медленно достаю из мешочка семейную реликвию. Это длинная серебряная цепочка со слезой из чистейшего хрусталя. Бабушка Этель оставила кулон мне, потому что я всегда просила разрешения посмотреть на него. Она говорила, что он сделан из слезы ангела.

— Это отлично подойдет.