Моё Безумие тоже началось сравнительно недавно, но странные сны я начала видеть уже давно, — закончила Олеся и задумалась.

Возможно, сообща они вернут Глебу его прежний облик, а она покончит с превращениями. Об этом, наверное, подумали все без исключения, но никто не осмелился сказать это вслух. Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.

Назад они ехали в полной тишине. Похоже, чудеса не закончились: щенок спокойно сидел рядом и взглядом флегматика провожал пролетающие мимо машины.

Надо всё хорошенько переварить и осмыслить. А она-то себя считала рекордсменкой по неудачам. Очнуться однажды в собачьей шкуре — вот самое ужасное, что только можно себе представить!

Влад понимал, что череда волнующих событий и подготовка к экзаменам сильно выматывают Олесю. Поэтому он решил сделать для неё не просто разгрузочный день, а такой день отдыха, который надолго бы остался в её памяти.

Ещё он хотел показать Олесе, насколько для него важны их отношения. Влад терялся в догадках, почему она всячески избегала этого, не смотря на то, что явно к нему неравнодушна. Что это, недоверчивость к мужскому племени или же что-то ещё?

Утром он позвонил Олесе и почти в приказном порядке посоветовал ей взять на сегодня таймаут. Сначала она не соглашалась, но после обещанной самой вкусной в городе пиццы сдалась.

Всю дорогу Олеся тарахтела без умолку, рассказывая про свою одноклассницу, которая в погоне за внешним сходством с Пэрис Хилтон, пошла на невероятные вещи.

Наблюдая за ней краем глаза, Влад всё больше убеждался, что идея с днём отдыха очень удачна. Олеся смотрела на него искрящимися глазами и даже не вспоминала о предстоящих экзаменах.

— Надеюсь, ты оценишь мой подвиг. В первый раз в жизни я сделал в доме генеральную уборку. Посуда теперь находится на своём законном месте — на кухне, а рубашки, носки и прочее барахло — в шкафу. Даже сподобился приготовить достойный ужин, в смысле, со съедобной едой.

— Надо думать, коронным блюдом в твоём ужине будет покупная пицца.

— Как ты догадалась? Между прочим, у меня много талантов, вы меня явно недооцениваете. Я приготовил такую жареную картошечку, что тебе и не снилось.

— Надеюсь, всё не закончится отравлением, и я завтра попаду на занятия.

— Как грубо! Деликатесы не обещаю, а здоровую и вкусную, на мой взгляд, пищу гарантирую.

Олеся вошла в гостиную и, окинув её придирчивым взглядом, театрально зааплодировала. Влад тоже удивился: комната разительно отличалась от своего прежнего состояния. Теперь она казалась какой-то другой, просторной и очень уютной. Даже многострадальный цветок в горшке выглядел бодрячком из-за недавнего полива.

Оказывается, уборка — великая вещь!

Олеся подошла к книжным полкам и провела указательным пальцем по разноцветным корешкам.

— Как много у тебя книг. Раньше они были заставлены фотографиями и открытками. Кажется, у тебя в спальне тоже стоит книжный шкаф?

— Да, библиотеку начала собирать ещё моя бабушка, мама продолжила. У вас книг не меньше! Ты выросла очень начитанной девочкой.

— Ага, глядя на книги, я чувствую себя старухой.

— Это почему?

— Потому, что я прочитала их все без исключения.

— Когда же ты успела?

— Было много свободного времени. Но давай не будем о грустном. Интересно, а куда ты запрятал мягкие игрушки, которые стояли на диване и книжных полках? — спросила Олеся и погладила по голове игрушечного пёсика. — С ним ты не расстался, наверное, твой любимчик.

— Ты пока отдохни, а я пойду, похлопочу. Можно и тебя подключить, но всё-таки ты гостья. — Влад улыбнулся и, ощущая себя мучеником, направился в кухню.

Он уже заканчивал разогревать в микроволновке картошку, как из гостиной послышалась музыка.

Надо же! Олеська включила его старенький музыкальный центр, да ещё умудрилась поймать волну. Музыка красивая, вальс, кажется.

Влад старался ничего не забыть, поэтому всё содержимое холодильника выставил на стол с тем расчётом, что лучше больше, чем меньше. И приступил к заключительной стадии: начал посыпать готовое блюдо зеленью, так как считал, что именно этот последний штрих придаёт блюду некую завершённость. А самое главное — скрывает погрешности.

Неожиданно и абсолютно беспричинно в сердце закралась непонятная тревога. Он застыл на месте, прислушиваясь к внутреннему голосу. Странно, до него так и продолжала доноситься нежная мелодия. На первый взгляд ничего не изменилось, но откуда непонятная тревога?

А вальс был шикарным: музыка поражала своим изяществом и в то же время удивительной простотой, навевала что-то душевное, ностальгическое.

Стоп, вот оно — музыка! Дело всё в ней, вернее, в её исполнении!