— А она тоже с нами? — полушёпотом спросил Макарский.

— Мы же договорились!

— Ну, да, ну, да! — оправдывался он. — Ладно, ждите меня в семь у Наташи.

Только я положила трубку, позвонила мама. Успокоив её, что со мной всё в порядке, заболталась с девчонками и немного задержалась, я засобиралась домой. Оглядевшись по сторонам, я думала, где бы мне переодеться, чтобы скрыть следы своего сегодняшнего позора.

Уже через час я лежала в своей кровати.

— Можно? — показалась в дверях мама.

— Заходи!

Она села на край возле меня.

— Ты не рассказала, как прошла консультация?

— Отлично. Как же ещё! — я думала, как бы отпроситься у мамы на завтра. — Знаешь, нам задали с Наташей подготовить тему для выступления в понедельник. Это повлияет и на экзаменационную оценку, как сказала Вера Ивановна.

— И что? — не понимала мама, к чему я клоню.

— Можно я завтра пойду к Наташе готовиться? — спросила я, закатив глаза и собрав губы бантиком.

— Тебе не кажется, что ты зачастила к Наташе? Может, её к нам пригласишь?

— Мам, ну, ты же знаешь, у неё лучше. Здесь мы тебе будем мешать. И ещё у нас интернет постоянно виснет! Ну, пожалуйста!

— Не знаю даже, — мама задумалась. — Хотела попросить сходить тебя со мной на рынок.

— Так мы успеем! У Наташи завтра английский и теннис днём. Собраться получится только вечером.

— Что значит вечером? Нет! Никаких вечеров!

— Мамочка, ну, пожалуйста! — я приподнялась с кровати и обняла маму. — Нам нужно выступить лучше всех! Ты же понимаешь!

— А домой ты как доберёшься?

— Сейчас светло до одиннадцати. И меня Наташин водитель может довезти, не в первый раз.

— Ладно, — сдалась мама. — Завтра и посмотрим.

— Спасибо! — счастью моему не было предела. — Ты самая лучшая мама в мире!

— Сказала «посмотрим», — мама поцеловала меня в лоб, выключила ночник и вышла из комнаты.

Я ликовала, зная, что мамино «посмотрим» это значит «да».

Я вновь простила ему всё. Я размышляла над словами Стаса…. Это была просто месть Ника. Ведь Миксер как никто другой знает своего друга. Если он так сказал, значит, так оно и есть! — оправдывала я поступок Домбровского.

Я включила ночник, приподнялась с кровати и прижалась к Нику. Затем провела по его лицу указательным пальцем и поцеловала в губы.

Пусть он сейчас не один! Пусть он с этой Цирцеей-Лютиковой! Пусть так! Всё равно он будет моим!

— Уже уходишь? Так быстро? — Марина потянулась к настольной лампе.

Ник встал с кровати, запрыгнул в брюки, натянул майку.

— А тебе мало? — обратил он, наконец, внимание на оторопевшую девушку.

— Но ведь мы только пришли! — развела она руками. — Можешь, задержишься?

— Зачем?

— Тебе не понравилось? — Лютикова встала с кровати и подошла совсем близко к Нику, стоявшему в дверях комнаты. Она сбросила с себя простыню, под которой ничего не было, кроме её «прелестей», взяла руку Ника и положила себе на грудь.

— Может, всё-таки передумаешь? — кокетливо продолжала она.

— Может, хватит? — Ник резко одёрнул руку и развернулся к двери.

— Постой! — Лютикова не спешила сдаваться. Она вновь взяла Ника за руку и попыталась пристроить её между ног.

Ник вновь одёрнул руку.

— Это был просто секс! — грубо ответил он. — Не более!

— Да, но разве мы больше не увидимся? — Марина хлопала глазками, будто сейчас расплачется от обиды.

— Ты меня слышала? — повторил Ник. — Это был просто секс, причём не самый лучший в моей жизни! — усмехнулся он.

— Ты и, правда, козёл!

— Это я козёл? — Ник рассмеялся. — Сказать, каким словом называют таких, как ты?

— Да я тебя! — обиженная девушка с кулаками набросилась на несостоявшегося мачо. — Правильно Синицына влепила тебе пощёчину! — кричала она. — Да таких, как ты кастрировать мало! Ненавижу тебя!

— Ох, детка! — Ник ловко уворачивался от её ударов. — Я почти каждый день это слышу! Поэтому не обижаюсь на тебя!

Марина кулаками «проводила» Ника до самой входной двери.

— Идиот! Придурок! — продолжала она засыпать его «комплиментами» даже на лестничной клетке.

— И тебе счастливо оставаться! — послал он ей воздушный поцелуй.

— Кобель! — никак не могла успокоиться разъярённая девушка.

— Вот сучка! С такими связываться — себе дороже! — не мог успокоиться и Ник, застёгивая мотоциклетный шлем.

Уже через полчаса он сидел за барной стойкой в «Кубе», успокаивая нервы пивом из высокого бокала. Девушки подходили к нему одна за другой, но Ник не обращал на них никакого внимания, погрузившись в свои мысли.

— Ник, — подошёл к нему охранник под два метра ростом, — шеф тебя зовёт!

Ник поднял на него глаза.