— Да, ладно! Я в курсе, что ты закадрил дочку Зацепина. Ведь это он — наш будущий продюсер?

— О чём ты говоришь?

— Да брось, Ник, я всё про тебя знаю. Думаешь, если я не и Москвы, ничего не понимаю! Это ты Миксеру можешь лапшу на уши вешать! А я давно раскусил тебя!

— У тебя паранойя! — Ник ускорил шаг.

— Нет, паранойя у тебя! И ещё… — последние слова Кир прокричал. — Ты играешь с огнём!

Ник вновь остановился, обернулся.

— Где-то я уже это слышал. И это тебя не касается! — выговаривая каждое слово, произнёс он.

— Дурак, я хочу помочь тебе!

— Почему все лезут в мою жизнь! Почему ты думаешь, что мне нужна твоя помощь! Помогай себе! У тебя ведь мать одна и две младших сестры! Вот им и помогай! А меня жалеть не нужно!

— Кто сказал, что я тебя жалею! — Кир говорил на повышенных тонах. — Ты сам не знаешь, во что вляпался. Думаешь, так будет всегда! Ты всегда будешь победителем! Так не бывает!

Ник развернулся и подошёл к другу.

— Ещё раз повторяю для непонятливых: не лезь в мою жизнь!

— Как хочешь! Не говори потом, что я не предупреждал тебя! — усмехнулся Кир.

— Ладно! Забудь! Может, пойдём на лекцию? — Ник попытался выдавить улыбку на лице.

— Пошли! — сдался Кир, поняв, что ему никогда не удастся переубедить друга — если тому пришло что-то в голову, его уже не остановить.

— Всё же эта девчонка…. — оглянулся Ник напоследок, не понимая, почему его так взволновала эта встреча со странной девушкой на полу.

Глафира Аркадьевна немного задерживалась. Это меня спасло. Так как выслушивать оскорбительные высказывания в свой адрес по поводу опоздания — не очень приятное занятие. Тем более Лёня Васильков сегодня был на взводе, а его ораторским способностям могли позавидовать самые «великие» в этом искусстве.

Я постаралась как можно незаметнее проскользнуть в аудиторию и занять своё место. Ан нет! Всё же он меня заметил.

— Какие люди и без охраны! — начал он свой монолог. — Немезида, ты ли это?

Я сделала вид, что не слышала его.

— А здороваться не нужно? Хотя где же нам, простым смертным против богини!

Моё место находилось чуть выше Васильковского. Но он не поленился развернуться на девяносто градусов.

— Вы сегодня одна, ваше «божичество»? Где же ваш верный подданный в лице Степановой? — продолжал он издеваться.

Я всё ещё не замечала его, готовясь к философии.

Эстафету перехватила наша главная Цирцея.

— Синицына в глубокой депрессии, — язвительно сказала Лютикова. — Не так ли?

Марина встала со своего места и направилась прямиком ко мне. Я старалась сохранять спокойствие, понимая, что началась атака.

— Я сегодня наблюдала картину Репина — наша Немезида на полу с книжками и тетрадками, а у её ног… знаете кто?

В аудитории воцарилась глубокая тишина.

— Сам Домбровский.

— Да ладно? — подала голос Кондратюк.

— Ник Домбровский у ног Синицыной? — переспросила Белова.

— Вот-вот! — ответила Лютикова. — Может, объяснишь?! — Цирцея перевалилась через мою парту так, что её лицо оказалось в сантиметре от моего. В глазах её была злость, даже ярость.

— Чего тебе от меня нужно? — спокойно спросила я.

— Мне от тебя ничего не нужно. А вот что тебе нужно от Домбровского? Разве я не предупреждала тебя? — ехидная улыбка скользнула по её лицу.

Я не знала, что ей ответить, потому, как сама всё ещё пребывала в шоке от неожиданной встречи с Ником.

— Или ты думаешь, что я пошутила? — продолжала Лютикова.

— Смотри, Немезида, — встрял в разговор Васильков, — гадюка в бешенстве опасна.

— Заткнись, придурок! — обернулась Цирцея в сторону Лёни.

— А я не про тебя, а про гадюку. Или ты считаешь себя таковой? — улыбался во весь рот Васильков, довольный, что ему удалось задеть ту, которую никак не мог простить.

— Кстати! Почему ты не спрашиваешь, как прошло свидание с Ником? Тебе это совсем не интересно? — голос Лютиковой был таким противным. Мне совсем не хотелось слушать то, чем она мечтала поделиться.

Я закрыла уши и принялась напевать песню себе под нос.

Лютикова убрала мои руки.

— Знаешь, чем мы с ним вчера всю ночь занимались? — атака сменилась боем.

— Заткнись! Я не хочу тебя слушать!

— Зато я очень хочу тебе рассказать! — не успокаивалась «гадюка».

— Отстань от меня! — я вновь заткнула уши.

Лютикова ещё больше приблизилась ко мне, так, что я чувствовала запах малиновой жвачки из её рта.

— Ник был очень нежным и таким внимательным! Он совсем не предпочитает грубый секс, как говорят. Наоборот, в первую очередь думает о том, как доставить девушке удовольствие, — Лютикова улыбалась во весь рот.

Как же я хотела в ту минуту вставить ей кляп, только бы она заткнулась.