— Ладно. Тогда пока. Завтра увидимся, — сказала Наташа и направилась к ожидавшему её у ворот универа белому «Мерседесу».

Мимо меня прошли все. И Лютикова со своей свитой, показавшая на прощание неприличный жест. И Лера Французова, которая специально задела меня плечом, так, что я чуть не полетела с лестницы. И вообще, все выходившие смотрели на меня завистливым взглядом, будто я выиграла джек-пот. Хотя, наверное, Ник для всей прекрасной половины универа было именно им.

Последней вышла Хворостова. Странно, но её на концерте «Медведей» я не видела.

— Пошли со мной! — вдруг сказал она.

— Куда?

— С тобой хотят поговорить!

— Кто?

— Пошли! — проигнорировала она мой вопрос и, взяв меня за руку, потащила обратно в универ.

— Но я не могу! Я жду человека!

— Это не займёт много времени! — оборвала меня Тортилла.

Через минуту мы шли по тёмному опустевшему коридору универа. Я сопротивлялась, но у Хворостовой откуда появилась такая силища, что сопротивление было бесполезно. Она потянула меня на второй этаж. Мне стало не по себе. Опять я вспомнила ту роковую встречу, разделившую мою жизнь на «до» и «после»….

— Куда мы? — голос мой дрожал.

— Помнится, не так давно ты была более смелой!

Я всё ещё не понимала, что ей от меня нужно. Сердце, полное тревоги, ныло. Мы прошлись по коридору второго этажа и свернули в какую-то аудиторию. В темноте я не могла её разглядеть. Это оказалось конференц-залом. Мы вошли внутрь. Там было сумрачно. Хворостова заперла дверь изнутри. Сначала я думала, что мы были вдвоём в тёмном зале.

— Что тебе от меня нужно? — я была в недоумении.

— С тебя должок. Надеюсь, ты не забыла? — скрестив руки перед грудью, Хворостова шла прямо на меня, даже в темноте сверкая зубами.

Я попятилась назад.

— Вот мы и встретились! — услышала я позади знакомый голос. Тот голос из моего сна.

Я обернулась и не поверила своим глазам…. Что можно почувствовать, увидев человека, вызывавшего восхищение и восторг, совершенно в другом амплуа? Разочарование, обиду, недоумение. Это были именно те чувства, которые я испытала….

Передо мной стояла Воронова…. Но это была как будто не она…. Только по голосу и по глазам, которые как два не догоревших ещё уголька, смотрели на меня так, что, казалось, ещё немного и я вспыхну ярким пламенем от этого взгляда.

Я почувствовала, как онемели ноги, и закружилась голова. Воронова уверенным шагом направилась прямиком ко мне и дотронулась до плеча. От страха я зажмурилась…. Открыв глаза, увидела перед собой совсем иную картину. Это была поляна, та самая. Ничего не поменялось вокруг. Кроме костра. Его не было. На том месте в образовавшейся от огня пепельной воронке, догорали последние угли, временами стреляя и подпрыгивая. На поваленных ветках вокруг воронки, скорчившись и издавая звуки, похожие на стон, сидели герои страшной сказки: орки, тролли, вепри, упыри и вурдалаки, и прочая нечисть.

Вера Ивановна стояла как статуя, не двигаясь и не шевелясь. Зрелище было не слабонервных! Это она была Королевой, а не Церберша, как я думала раньше. Чёрные волосы Вороновой, всегда убранные в пучок, сейчас были цвета пепла и мотались из стороны в сторону, то открывая, то закрывая лицо, от которого даже в сумерках, окутавших поляну, можно было испугаться. От прежней красоты и молодости не осталось и следа. Лицо её было изрезано глубокими морщинами, как у дряхлой старухи. Длинный с горбинкой нос с огромными ноздрями, как у Бабы Яги на картинках в «Русских народных сказках, вызывал отвращение. Узкая и длинная шея, будто поделённая на две части большим кадыком, сотрясалась при каждом её вздохе. Она была в чёрном до пят балахоне, от которого исходил неприятный запах гнили. Ещё большее отвращение вызывали её руки с длинными тощими пальцами, на которых можно было пересчитать все кости. Ногти противного синюшного цвета были размером с пальцы, которыми она держала пожелтевшую помятую бумагу.

— Узнаёшь? — только голос её ничуть не изменился.

От страха я не могла ничего ответить — язык онемел.

— Это не твой почерк? — кривая улыбка, будто натянутая на всё её лицо, заставила меня вздрогнуть. Во рту блестели два огромных зуба.

— Я сплю? — догадалась я.

— Отнюдь! — ответила Воронова, продолжая улыбаться.

Тут один из вепрей вскочил с места и, подбежав к Вороновой, как преданный пёс, стал тереться о её ноги, скрытые под полами балахона.

— Вих, на место! — крикнула хозяйка, и тот послушно, поджав хвост, вернулся к остальным.

От её крика все «зрители» затряслись ещё сильнее, скрежета зубами и стуча копытами.

Мне было жутко. Я попятилась назад, но поняла, что в ловушке. Нечисть была повсюду, окружив меня дьявольским кольцом.

— Кто вы? — собрав все свои силы, заикаясь, спросила я.