— А я говорю: ешь! Настроение повысится! А Домбровскому мы отомстим! — Наташа загадочно улыбалась.

— Как? — зарыдала я ещё громче.

— Что-нибудь придумаю! — потирала та ладони. — Думает, он — царь и бог! Посмотрим!

Я успокоилась. Рядом с Наташей я всегда чувствовала себя уверенней. Как хорошо иметь такую подругу!

Глава вторая «Лёд и пламень»

С Наташей, как говорят, мы сидели на одном горшке в детском саду. Степановы раньше жили на одной лестничной площадке с нами. Родители дружили. И мы были «не разлей вода». Сначала ходили в один детский сад, потом в одну школу. Правда, до восьмого класса, до того, как Наташиного отца повысили, и Степановы уехали жить поближе к Кремлю. Дочь же перевели в частную школу. Наташина мама, тётя Зоя, сначала продолжала звонить моей, иногда даже приезжала в гости. Но потом как-то общение «сошло на нет».

Наташин отец, дядя Слава, был теперь Вячеславом Андреевичем — замом мэра по Восточному округу.

Наташу и раньше родители заваливали подарками, в отличие от меня. Теперь же у неё было всё, о чём только мечтают девушки в её возрасте: начиная от последней модели «айфона» до белого «Мерседеса» с личным водителем.

Отец хотел её отправить учиться в Лондон, но та симулировала нервный срыв и поступила, как и мечтала, в один университет со мной. Точнее, отец её устроил, поучаствовав в получении деканом новой квартиры.

Нас с Наташей тянуло друг к другу как два магнита. Я любила её за прямоту, справедливость и за её доброе сердце — качества не присущие нынешней золотой молодёжи. И она относилась ко мне так же. Мы были даже внешне похожи, как две сестры, за которых нас часто принимали: высокие, стройные, светловолосые, голубоглазые, обе с веснушками.

Но характеры были абсолютно разными. Наташа была лёгкой. Она не заморачивалась ни по какому поводу: будь то учёба или новый парень. Она жила сегодняшним днём, не переживая и не оглядываясь. И всегда умела расположить к себе людей.

Я же, наоборот, как ни старалась, не могла стать лучше, чем есть на самом деле. Я вела двойную жизнь. Или даже тройную. Для мамы я была беспрекословно послушной дочерью, живя по её правилам, думая только об учёбе и своём лучшем будущем, как сказала Наташа, синий чулок. В универе, облачаясь в откровенный наряд, я пополняла ряды местных Цирцей. Но на самом, деле, я не была ни той, ни другой. Скорее, я была полной идиоткой. Так как только девушка с недостатком ума, пережив издевательство парня, может продолжать думать о нём, оправдывая его действие подъёмом с утра пораньше не с той ноги или же сбившими его с пути истинного магнитными бурями.

Вот и сегодня перед сном, сидя на кровати и поглаживая его милое личико на портрете, уже забыв о неприятной истории, я тешила себя надеждами, что всё равно рано или поздно он будет моим.

Раздался стук в дверь.

— Можно? — показалась в дверях мамина голова в бигудях.

— Да, заходи, — я села поудобнее, зажав подушку между ног, и приготовилась слушать мамину нотацию — это у нас было в традиции. Каждый вечер перед сном мама заходила в мою комнату и читала лекцию о правилах жизни.

— Как у тебя сегодня в университете? Всё нормально?

— Да. Всё хорошо, — как обычно, ответила я. Не могла же я сказать, что сегодня пережила унижение со стороны того, кем восхищалась и кого боготворила.

— Троек нет?

— Нет. Только пятёрки, — улыбнулась я маме.

— Вот, умничка, дочка, — мама поцеловала меня в лоб. — Папа бы тобой гордился.

— Мама, можно тебя кое о чём попросить, — осторожно начала я, вспомнив обещание Наташе быть завтра у неё на вечеринке.

— Слушаю, — сказала мама настороженно.

— Понимаешь, тут такое дело…. В общем, Наташа не успевает написать курсовую по древнерусской. А её нужно сдать в среду, иначе Аделина не допустит её до экзамена….

— Опять Наташа! — перебила меня мама. — Ты должна о себе думать!

— Ну, мама! — не дала я ей договорить. — Ведь твои же слова «сам погибай, а товарища — выручай!» Разве нет? Я обещала ей помочь.

— Чем же это она была так занята? Ты сдала курсовую месяц назад. А она что в это время делала? — возмущалась мама.

— Я не знаю. У неё своя жизнь, у меня своя. Это не моё дело, чем она занимается в свободное время. Тем более она на теннис ходит и на английский. У неё, наверное, времени не было.

— Знаю я её английский! — не унималась мама. — По кабакам, небось, хвостом крутит!

— Не говори так, я прошу тебя, — я обиделась за подругу. — Наташа хорошая, поверь мне.

— Опять та же песня! Сколько раз тебе повторять: вы с ней разные, и ваша дружба ни к чему хорошему не приведёт! Она же использует тебя — неужели ты не видишь? — мама почти кричала.

— Ну, мама! Она моя единственная подруга с самого детства. Понимаешь, у меня больше никого нет, кроме неё!