— В смысле? — сдвинул брови мальчишка.

— Ну, можно, конечно, по классической схеме: снимать штаны и бегать. Но мне кажется, что не стоит этого делать при девушке. Некрасиво получиться.

— Заткнитесь оба! — неожиданно оборвала ребят Карина. Она внимательно обшаривала глазами каждый квадратный сантиметр карты, словно надеясь, что откуда-то из-за нарисованного деревца выбежит настоящий волк с желтоватым мехом. Волк выбегать и не думал, но при взгляде на северо-запад (ну, или в данном случае левый верхний угол), что-то внутри начинало властно и противно вопить. Пальцы задрожали сами собой, будто девушку только что сильно испугали, колени присоединились к сему неблагородному действу, и художница ни с того, ни с его шмякнула кружкой с недопитым кофе прямо на какое-то название:

— Он тут, — пробормотала она, приподнимая краешек посудины, — рядом с этим поселком… Красное Зарево.

— Ты…?

— Уверена, — кивнула Карина, поворачиваясь к другу, — Руку дать на отсечение не могу, она мне пока самой нужна, но другого шанса у нас все равно нет. Возможно, я выдержу в таком виде несколько недель или даже лет, но вот местные жители вряд ли потерпят рядом с собой хищника таких размеров. К тому же неизвестно, насколько он опасен для остальных, а мне бы не хотелось стать виновницей чьей-то смерти, так что…

— Поехали, — тряхнул головой Кузьма.

— Ты не поедешь, — решительно остановил его Никита, — По-хорошему, ехать надо только Карине. Но, учитывая, какая у нее машина и как она ее водит, мне лучше отправиться с ней. А ты пока, если заняться нечем, можешь обратно загрузить все в тумбочку.

— Но… — попытался возразить оборванец, окидывая тоскливым взглядом предстоящий фронт работ.

— Кузя, ты, правда, ничем нам не поможешь, — пытаясь хоть как-то смягчить удар по самолюбию подростка, улыбнулась девушка, — Во всяком случае, в этом деле. Я понимаю, ты совершенно не боишься его, но будет лучше, если наша встреча с волком состоится без свидетелей. Если, вообще, состоится. Прости меня, что лишаю тебя права полезть в самое пекло, но сейчас не самый подходящий момент для пустого геройства.

— Я понял, — Кузьма тяжело вздохнул, и добавил, — Но дело не в геройстве. Я просто терпеть не могу уборку.

Лес начался совершенно неожиданно. Узкая дорога с многочисленными ямами и горбами сделала поворот, и «монстр» Ника уткнулся передним бампером в обширный кустарник на ее краю. Пение птиц стало на порядок громче и звонче, словно раньше в ушах находилось по куску ваты. Владелец кафе заглушил мотор и повернулся к молчащей Карине. За всю дорогу она не проронила ни слова и только нервно покусывала губы, не отрывая взгляда от бокового окна.

— Ты уверена, что я не могу пойти с тобой? — с надеждой поинтересовался Никита. Художница только кивнула, — А где собираешься искать его?

— Я не собираюсь, он сам меня нашел, — ответила подруга. Парень послушно проследовал глазами за указующим перстом Карины и нервно облизнулся. Прямо на него из-за зеленых лап выглядывал золотистый хищник. Глаза его горели, а пасть вот-вот готова была распахнуться. Из глотки вырвался сдержанный рык, слышимый даже в наглухо закрытом автомобиле.

— Карина, погоди, — Ник едва успел поймать девушку, которая уже решительно распахнула дверь, — Ты ничего не хочешь мне сказать?

Она окинула друга совершенно бесстрастным взглядом, потом на мгновение задумалась, и все же выдавила сквозь стиснутые зубы:

— Позаботься о Кузе, пожалуйста. Найди ему семью или хотя бы отправь туда, где ему не придется голодать и скитаться.

— Я не том, Карина. Лично мне ты ничего не хочешь сказать? — особенно нажимая на слово «мне» переспросил Никита. Он видел, как в светлых глазах художницы плещется какое-то странное чувство, когда та смотрит на него. И дело было не в пресловутой любви, нет — здесь было что-то большее. Карина словно пыталась сказать: «Я доверяю тебе свою жизнь», — или как она сама говорила — существование. Но только сейчас Ник готов был полностью принять это самое существование и до конца своего собственного нести за него ответственность.

— Нет, лично тебе, — ничего.

Пальцы на рукаве Карины немедленно разжались. Удерживать ее больше не было смысла.

Стараясь не оборачиваться, девушка вылезла наружу, с силой захлопнув за собой дверь. Непрошенные слезы навернулись на глаза, мешая оборвать последние нити, связывающие ее с этим миром. Она должна без всякого сомнения идти вперед, к свободе, к обновлению, к движению. И художница не сомневалась в этом, как и в том, что буквально в трех метрах от нее стоит громадный волк. Зверь нервно переминался с лапы на лапу, а потом вдруг совершенно по-собачьи коротко гавкнул, и без предупреждения бросился наутек.