— Да нет, — попыталась солгать Карина. Хозяйка квартиры обдала ее ледяным взглядом, заставив невольно покраснеть.

— Не надо сейчас притворяться, говорить мне в угоду. Я не первый день на свете живу, и даже, представь себе, не второй. И мне прекрасно известно, мнение моих родных и близких. На самом деле каждое мое действие выверено до миллиметра. Прежде чем уйти от мужа, скажем, я думала об этом три месяца, все взвешивала, словно на аналитических весах. Другое дело, что я не стала из этого делать трагедию. Расстались, значит, так мне нужно. И раз решение принято, то оно окончательное, и страдать по этому поводу я уже не имею права. Знаешь, что я думаю? Раз у нас с тобой есть, по крайней мере, пара дней, мы можем за это время выяснить, кто хозяином волка. А то мне как-то не улыбается тащиться потом в конце похоронной процессии, пока твое тело будут впереди нести в белых тапочках. Слишком много тебе почести!

— Все это, конечно, замечательно. Есть только одна маленькая проблема: как мы это сделаем?

— Можно опросить всех твоих друзей и родителей, попытаться понять, кто у нас настолько заботливый.

— А у меня другое предложение, — в кухню, как всегда, не здороваясь, ввалился Кузя, — спросить самого волка. Ведь ваша знакомая ничего не сказала о том, знает ли сам волк о своем хозяине? Думаю, Каринка, тебе придется во второй раз пойти с ним на переговоры.

— Не выйдет, — покачала головой художница, — он приходил ко мне во сне и четко сказал, чтобы я его больше не искала. Требует разобраться со своими делами, и только тогда он сам явиться.

— Значит, составляй план действий. И, так сказать, вперед и с песней! — здраво рассудила Зоя. Ребятам ничего не оставалось, как согласно вздохнуть. Карине казалось, что ее повязали по рукам и ногам. Крепче, чем раньше, когда она жила дома. Теперь у нее нет выбора: как с покупкой лотерейного билета. Еще не зная, выиграешь ли или нет, ты сначала выплачиваешь его стоимость, отмечаешь на нем какие-то комбинации цифр, несколько дней ходишь на нервах, пока в какой-нибудь газете не опубликуют результаты розыгрыша. Вот только данный билет оценивался не деньгами, да и сам выигрыш нельзя было после обменять на купюры. Оставалось лишь ждать: что же ей выпадет?

Они въезжали в огромное село. Уютные одноэтажные домики в нем соседствовали с двух, трехэтажными особняками за высокими заборами. Пасторальную картину нарушали лишь асфальт, больше напоминающий этакий памятник криворуким дорожникам и группа пьяниц, покачивающаяся у обочины.

— Нам сюда, — Кузьма поморщился. Просторы малой родины не вызывали в нем никаких чувств, кроме желания смыться подальше. Зоя осмотрелась, зигзагами проводя машину между двух широченных ям, и вывернула руль вправо.

Улицы сменяли одна другую, отличаясь лишь количеством лающих собак. Слева показались золоченые купола местной церквушки. Как сразу же стало понятно девушкам, здание из белого кирпича было одним из двух мест, где население коротало время. Вторым «местом сбора» был сельский клуб, не менее громадный, и словно бы в противовес церкви, выстроенный из темного камня.

— Если бы так везде было! — мечтательно выдохнула Зойка, — Нагрешил — тут же можно пойти и облегчить душу покаянием. Не то, что у нас в городе: два храма и несколько десятков увеселительных заведений. Никакого равновесия! Не удивительно, что мы оказались со всей своей цивилизацией в такой, мягко выражаясь, яме.

Карина устало улыбнулась в ответ на тираду подруги. Вечный мировой баланс — еще одна, по ее мнению, дурацкая идея из разряда земли, покоящейся на трех китах. Если бы таковые существовали, собственно, как и пресловутый баланс, никаких войн и болезней, уносящих тысячи жизней, не было. Как и миллионеров с нищими. Все-таки, несмотря на то, что девушки были одного возраста, видимо, Зоечка впитала в себя коммунистические идеалы равенства и братства. А вот художница, как ни странно, относилась ко всему этому с приличной долей скепсиса. Если какой-то баланс в этом мире и был, то он явно распался с появлением человека. И начался на свете Хаос, беспорядок, в котором кто-то успевал урвать свой кус, а кто-то нет.

В отличие от девушек, Кузьма большую часть дороги молчал, не горя желанием делиться своим мнением. Да и вообще, его сейчас занимали не глобальные вопросы мироустройства, а вполне житейские. Он боялся того, что кто-то из соседей узнает его, боялся показаться на глаза тетке. Как пройдет их разговор с Кариной? Художница казалась ему хрупкой, как пластинка льда: грубо с ней обойдешься, — разломится на части, да и от чрезмерной ласки растаять может. А тетка никогда не отличалась деликатным отношением к людям. Не дай бог, начнет либо кричать, либо на жалость давить. И тогда, вообще, неизвестно чем все может кончаться.