У меня отвисла челюсть. Ее соображения были неточны, но она попадала в какие-то самые важные пункты. Я бы, наверное, поверила уже во все, что угодно, если бы она не захотела — и с чего вдруг? — подробно описать его внешность:

— Старше тебя на три-четыре года, высокий, худощавый, очень светлые волосы, глаза темные… карие. Я словно вижу его рядом с тобой — и сейчас, и всегда. И дети твои будут на него похожи… Две дево…

Тут мы с Артемом едва не расхохотались, Сережа разочарованно присвистнул, а я даже выдохнула с некоторым облегчением. Из всех ее характеристик можно было принять только «высокий» — да и то, так себе показатель, потому что парней выше меня — да почти все! Уже даже Пашка перерос. Магический мандраж тут же прошел.

Наверное, у нее и в самом деле был какой-то дар, потому что она точно не делала ставку на психологическую реакцию клиентов, продолжая говорить даже после того, как мы оба иронично заулыбались. Про эту надо написать что-то хорошее — пусть и не угадывает все, но сама однозначно верит в то, что говорит — и возможно, у нее для этого есть какие-то основания.

Впереди нас с Артемом ждали еще два родовых проклятия, три сглаза и скорая свадьба по залету. Но седьмой — юбилейный и прикончивший остатки наших денег — оказался настоящим экстрасенсом. Ему даже говорить ничего не пришлось — достаточно было вылупиться на Сережу. Мужичок с интеллигентным видом сельского учителя растерялся больше нас — очевидно, он был медиумом, но нечасто встречался нос к носу с потусторонними силами. С ним и разговор получился самым продуктивным — он не предсказывал будущее и не угадывал прошлое, просто по нашей просьбе рассказал все, что знает:

— Вряд ли это именно «дверь»… Но они куда-то уходят. После этого связаться с ними невозможно. Те, кто утверждает, что общается с духами Наполеона или Гитлера — безбожно врут. Многие остаются на несколько дней возле своих родных, но потом исчезают. Некоторые — задерживаются на столетия. Так что легенды про старые замки — не выдумка. Я в одном из таких был, чуть не умер от страха. Их нельзя изгнать, пока они сами не захотят уйти.

— Не захотят уйти? — передала я ему вопрос Сережи, но, кажется, он и сам расслышал.

— Я так думаю. Те, кто не уходит, скорее всего, просто хотят остаться — наверное, у каждого есть какая-то причина… Кстати, мстительные духи — тоже не редкость.

Я посмотрела на Сережу со страхом, вспомнив педофила. Он ушел или просто набирается сил, чтобы отомстить мне? Экстрасенс продолжал:

— Но если вы ищете… «дверь», то она может быть где-то рядом с телом или в месте, где развеян его прах.

Этот разговор загрузил всех нас, даже обсуждать не хотелось. Не потому ли Сережу так и тянет на кладбище? Там может быть его… выход или вход. Не потому ли мне так не хочется ехать на это самое кладбище, хоть убей?

Он вечером сам ответил на незаданные вопросы, словно мои мысли прочитал:

— Маш, я не хочу уходить. Я не уйду… пока сама не выгонишь. У меня есть причина, чтобы хотеть остаться.

Я кивнула, веря.

— Сереж, а почему именно я? Почему именно я стала центром твоего мира?

Он усмехнулся — наверняка хотел отшутиться:

— Кто ее разберет — эту призрачную психологию? Ты ведь помнишь тот вечер, когда в прямом смысле ухватила меня за яйца? Я не привык, чтобы девчонки так уверенно были ко мне равнодушны! И моей последней мыслью перед смертью было что-то наподобие: «Завтра же обложу эту Потапову по всем фронтам, а то ишь, ерепенится». Наверное, этой мыслью я выбрал тебя — последняя в моей жизни девчонка, которая меня заинтересовала. А ты выбрала меня, когда взяла мой телефон — ну, знаешь, такое почти не завуалированное желание поддерживать со мной связь. Так что, думаю, мы оба виноваты.

По-моему, сильно притянуто за уши. С другой стороны, кто ее разберет — эту призрачную психологию? Уточнила:

— То есть это была даже не симпатия, а просто вызов самолюбия? Вознамерился влюбить меня, чтоб поставить на место, а потом бросить?

— Скорее всего… — он улыбался — очевидно, виноватым себя не чувствовал.

— Вот же мудак… Уже начинаю думать, что есть и положительные стороны в твоей смерти!

— И даже после нее я тебя по всем фронтам обложил! — он не может вынести, если последнее слово останется не за ним. — Я всегда был человеком слова!

Я насупилась и демонстративно ушла в комнату. Он сквозь закрытую дверь вплыл за мной:

— Наверное, я бы узнал тебя получше и уже не захотел бы бросать, — даже в голосе звучала широченная улыбка.

Мне теперь в каждой его фразе мерещится признание в чем-то очень серьезном?

— Поможешь с начерталкой? Через два дня надо сдать.

На следующий день он не пошел со мной в институт, заявив, что хочет поваляться на диване, укутавшись в пледик за чашкой какао. Сразу понятно, что-то задумал. Поэтому когда Артем предложил после пар составить мне компанию — я с радостью согласилась.