Его поцелуй требовательный и нежный, он кружит голову и сжигает все точки опоры; он заставил бы меня упасть, не держи меня Питер так крепко. От его близости горит кожа и темнеет в глазах, и мои руки почти невольно обвивают его шею, притягивая ближе, ещё…

Звук резко распахнутой двери заставил меня дёрнуться и, повернув голову, увидеть на пороге Эша: воплощение правосудия, явившееся даровать грешнику и развратнику Питеру Джекевэю долгую и мучительную смерть в очищающем огне.

– Малыш, – мягко произнёс Питер, отпустив меня, позволив отпрянуть к стене, – тебя стучаться не учили?

– Учили. – Спокойствие в голосе Эша пугало куда больше, чем если бы он кричал, – и я никак не могла отделаться от мысли, что нас с Питером только что застукали на месте особо тяжкого преступления. – Старик, нужно поговорить. С глазу на глаз. Не возражаешь?

Прежде чем неторопливо встать, Питер коротко поцеловал мой висок, шепнув в волосы: «Спокойной ночи».

Какое-то время я смотрела на закрывшуюся за ними дверь.

Затем, не выдержав, на цыпочках подкралась к ней, чтобы тихо-тихо выскользнуть в коридор.

Приглушённые голоса доносились из комнаты, отведённой Эшу. Чтобы различать слова, мне пришлось приникнуть ухом к прохладному дереву дверного косяка. Если б мне можно было активировать печать без риска быть обнаруженной стражей, мне не нужно было бы унижаться до банального подслушивания под дверью; но пропустить этот разговор я не могла.

– …не пойми неправильно, я не то чтобы совсем против. – В отповеди брата звенели хрусталинки льда. – Но если ты заставишь мою сестру страдать, я тебя из-под земли достану.

– Если однажды соберёшься меня убить, малыш, постарайся управиться до совершеннолетия, чтобы не сидеть в тюрьме со взрослыми. Нисколько не сомневаюсь, что ты способен не оставить улик, но и на старуху бывает проруха. – Тон Питера колол ироничным холодком. – С чего ты взял, что я хочу причинить Лайзе боль?

– Просто знаю породу таких, как ты. Обычно вас интересует не качество той юбки, под которую вы намереваетесь залезть, а их количество.

– Секс переоценивают. По крайней мере, тот, где вас связывает только общая постель, – слова Питера окрасила печаль. – Честно говоря, когда-то так оно и было. Давно. До Лайзы я почти не встречал людей, которые способны противиться моему дару. Но когда самые вкусные пирожные сами падают тебе в руки, рано или поздно тебя начинает от них тошнить.

– Не потому ли ты так прилип к Лайзе? Потому что она не поддалась твоим чарам?

– Потому. Но не из спортивного интереса, малыш. – В паузе послышался скрежет дерева по дереву, будто кто-то передвинул стул. – Тебе повезло, что ты не знаешь, каково это – быть одному. Совсем. Чувствовать, что даже старые друзья любят магию в тебе, а не тебя самого, что уж говорить о девушках. Я просто хочу чего-то… настоящего. Любой человек имеет на это право.

Ответное молчание Эша вынудило меня затаить дыхание, чувствуя, как щекочет ноздри запах старого дерева.

– Знаешь, когда мы встретились, у меня от тебя зубы сводило, – наконец изрёк брат. – Я думал, ты обычный смазливый красавчик, самолюбивый и сладкий, только в довесок искатель приключений на задницу. Видимо, дох со скуки за прилавком в своём провинциальном городишке, вот и решил обольстить красивую девчонку и заодно поразвлечься. Что не помешает тебе бросить нас, как только ты поймёшь, в какой серьёзный переплёт ввязался.

– Спасибо за честность. – Издевательски дружелюбный кивок Питера я представила так ясно, как если бы увидела его своими глазами. – А теперь не думаешь?

– Нет. Ты же нас не бросил. И хотя ты порядочный пижон и чудесно прикидываешься женским идеалом, за всем этим есть что-то большее. Ты не настолько хорош, каким хочешь казаться, но… ты убил ради Лайзы. Без раздумий. Потом жалел, но в тот миг не колебался. Не знаю никого, у кого хватило бы на это духу. – Эш помолчал. – Я даже не знаю, хватило бы духу у меня самого.

– О, у тебя хватило бы, – заверил Питер с тихим смешком. – Поверь.

– У неё никого не было. Никогда. Я предпочёл бы, чтобы так оно и оставалось. Но, возможно, лучше ей первый раз переспать с тобой, чем с каким-нибудь неуклюжим студиозусом, который до того практиковался разве что с собственной ладошкой и не знает, как натянуть резинку, чтобы она не слетела в самый неподходящий момент.

На сей раз ответный смех был громким: не смех даже, а хохот, звонкими раскатами отдававшийся от стен.

– Малыш, тебе точно двенадцать?

– Старик, сейчас и обычные школьники в двенадцать могут строить из себя плейбоев. Слава Сети и порнхабу.

– Самое смешное, что ты единственный двенадцатилетний пацан на свете, который мог открывать порнхаб разве что в образовательных целях.

– Предупреждён – значит вооружён.

Когда Питер, наконец отсмеявшись, заговорил вновь, тон его был пугающе, смертельно серьёзным:

– Не волнуйтесь, лорд Форбиден. Я не тороплюсь спать с теми, кого действительно люблю.