– Людям не под силу противостоять предопределённости. Но я – не человек. Уже не фейри даже. Я вырван из потока времени, и потому мне под силу сражаться с ним… так я думал, во всяком случае. – Даже когда он начинает говорить, то смотрит куда-то в сторону. – Время легко адаптируется под незначительные изменения. Реку невозможно остановить, бросив в неё мелкий камушек. Наши судьбы не предопределены – целиком, по крайней мере. Они похожи на нити, произвольно изгибающиеся, но появляющиеся и обрывающиеся в строго определённых местах. Рождение человека и его смерть – единственные вещи, которые должны оставаться неизменным. Обстоятельства могут измениться, но день всегда будет одним и тем же. – Его взгляд изучает тьму, клубившуюся под прозрачной гранью между океаном времени и тем, что здесь заменяло небо. – Ты умирала не из-за стража. Ты умирала, потому что в этот день твоей жизни суждено было оборваться. Ты должна была исчезнуть из истории Харлера, и в первый раз ты просто покинула его, оказавшись на Эмайне. Но когда я сделал так, чтобы этого не произошло… в тот же день, в который я должен был похитить тебя, ты попала под мобиль. По дороге из колледжа.

Да. Я видела это.

Попасть под мобиль, споткнувшись на ровном месте… Смешно.

– Я был уверен, что спас тебя ещё тогда, когда тебе было тринадцать. Когда предотвратил нашу встречу. И вдруг увидел твою смерть. Тогда я снова пришёл к твоей матери – накануне того дня, когда ты умерла, и сказал ей, чтобы она запретила тебе идти в колледж. Тогда… ты видела сама.

Нищий бродяга. Проводка, загоревшаяся в доме. Аварии – если мама пыталась увезти нас с Эшем из города.

Сотни возможных стечений роковых обстоятельств.

Сотни несчастных случаев, обрывавших фильм под названием «леди Элайза Форбиден», позволявших пустить финальные титры.

– Я снова и снова возвращался в один и тот же день и говорил с твоей матерью. Снова и снова, не вмешиваясь напрямую, пытался найти тот вариант, при котором ты останешься жива. А потом снова и снова наступало завтра, и ты умирала. Дома или на улице, в Мойлейце или в Фарге, или по дороге в него… неважно, исход был всегда один. – Коул мельком улыбается, но радости в этой улыбке нет ни капли. – Что самое смешное, твой брат и твоя мать всегда выживали. Чудом, но тем не менее. Им суждено было умереть не в этот день, а люди смехотворно правы, когда говорят, что тот, кому суждено сгореть, не утонет.

– И тогда ты стал вмешиваться. – Отыскать нужные воспоминания в ворохе свежеприобретённой памяти даётся не без труда. – Вытаскивал меня из-под колёс мобиля. Выносил из горящего дома. Выбивал нож у бродяги. В конце концов я всё равно умирала, но хотя бы переживала назначенный срок. И после этого появился страж, потому что это уже нарушало порядок вещей…

– Или потому, что я сотню раз менял один и тот же день. Всё равно что бесконечно стучать по стеклу. В конце концов не выдержит даже самое крепкое. Тогда и возникла вся эта тьма, а из неё – страж. – Коул обводит рукой моё будущее: черноту, токсичной сетью расползшуюся по радужным водам. – И страж, несмотря на то, что я назвал его так… Он скорее разрушал океан времени, чем защищал его. Страж стремился устранить то, что вызвало его появление, и в конечном счёте приносил больше вреда, чем пользы. Желая оборвать твою жизнь, он обрывал и чужие: множество чужих, куда раньше положенного им срока, что порождало последствия худшие, чем твоё существование. Океан, как выяснилось, и без него вполне мог решить твою проблему… ведь когда я несколько раз добился того, что ты переживала проклятое «завтра», он решил схитрить, подарив тебе отсрочку.

– В конце которой меня ждал Питер…

…едва ли океан времени обладал разумом, но он походил на организм. Живой организм, который реагирует на внешние раздражители. Ткнуть в человека пальцем – одно, уколоть его булавкой – другое, и третье – сотни раз вонзать даже самую тонкую булавку в одно и то же место. Открытая рана, инфекция, воспалительный процесс – и все силы брошены на борьбу, и организм сражается, как умеет, пытается убить чужеродные белки высокой температурой, не понимая, что таким образом может уничтожить самого себя… И побочным эффектом вырабатывает агрессивные чёрные клетки, похожие на раковые. Которые в итоге убивают его куда успешнее самой раны.

Но в конечном счёте организм справляется с инфекцией. Вырабатывает иммунитет. Учится на своих ошибках. Действительно, зачем решать проблему топорно: лучше позволить проблеме побегать по Харлеру ещё пару недель, а затем погибнуть от руки Ликориса. И план был бы чудесен, если б не Коул и не тварь, порождённая им, которой плевать на количество жертв и изменения, возникающие из-за них. Она стремилась уничтожить меня, но тем самым создавала ещё больше жертв, ещё больше поводов для своего существования…

Парадокс, вопиющий и аномальный.

В одном страж прав: моя смерть в назначенный час решит все проблемы. Ведь каждое изменение во времени порождает новый вариант развития событий, который мгновенно замещает предыдущий. Если я умру, это моментально очистит весь океан: новая реальность заменит старую, исчезнут все последствия моей «жизни после смерти», и не будет всей этой тьмы, позволяющей стражу существовать, позволяющей ему управлять другими людьми…

– В конце концов я понял, что ты выживешь, лишь если отправишься на Эмайн. Я не хотел говорить твоей матери смертоносную правду, но иначе она ни за что не отпустила бы тебя. Она требовала рассказать ей всё. Каждый раз. – Сид прикрывает глаза. – Я искал выход, который позволит обойтись без жертв, но с каждой новой попыткой жертв становилось только больше.