Мои размышления прервал бесцеремонный толчок в живот – и врезавшаяся в меня крошечная девочка-глейстиг, не устояв на копытцах, упала спиной назад.

– Ох, прости! – Я кинулась к ней, помогая встать. – Сильно ушиблась?

Ей было лет шесть; она пыталась смягчить падение руками, но лишь ободрала ладошки о гравий. Волосы тёмные, прямые, зеркально-гладкие – больше похожие на лошадиную гриву, чем на человеческую шевелюру. Оленьи ножки оголял короткий сарафан в цветочек, обиженные ореховые глаза до боли напоминали о взгляде Гвен.

– Ничего, заживёт, – буркнула кроха, сжимая кулаки.

Когда она разомкнула пальцы, на каждой расцарапанной ладони горел крохотный золотой огонёк, похожий на светлячка. Озарив ссадины тёплым светом, колдовские искры на глазах заставили те затянуться – и, мигнув, тоже исчезли.

– Такая маленькая, а уже умеешь исцелять? – уважительно произнесла я.

– Я не маленькая! А вы в следующий раз смотрите, куда идёте!

– Прости, прости. Хочешь, яблоко куплю в качестве извинения? Или вату?

– Яблоко, – подумав, смилостивилась девочка.

Стараясь не вспоминать, что мне ни к чему лишние операции с банковским счётом, я подвела малышку к ближайшему ларьку с яблоками и протянула продавцу карточку. Получив сладость, кроха мигом повеселела и ускакала к карусели, кружившей детей на соседней аллее, а я, успокоив совесть, продолжила путь к банкомату. Ладно, в конце концов, покупка яблока в карамели страже ничего не даст: парк неподалёку от отеля, где мы всё равно предъявили паспорта, потом я могла пойти куда угодно, а последней операцией с моим счётом в любом случае станет перевод всех средств в наличные…

Я и не знала, что глейстиги умеют пользоваться даром почти с пелёнок. Гвен пару раз исцеляла себя и меня, когда мы резали пальцы, и у неё светлячков призывалось не двое, а штук десять, но ей и лет было побольше, чем этой девчушке. Везёт фейри: даже учиться особо не надо, чтобы колдовать. Глейстиги – прирождённые целители, брауни – механики, селки^[13] мало того что в тюленей превращаются, так ещё с водной стихией ладят как никто… Только вот баньши не позавидуешь: читать чужую смерть по линиям руки – сомнительное удовольствие. Говорят, особо сильным баньши и на руку не нужно смотреть, достаточно взглянуть человеку в лицо – и не хотелось бы мне, выйдя на улицу, видеть смерть каждого прохожего. Правда, такие баньши встречались редко… даже реже, чем глейстиги, способные своими светлячками излечить что-то посерьёзнее царапин и лёгких ожогов.

Интересно, какой силы в итоге стал бы дар Гвен?

…Гвен…

Я почувствовала, что задыхаюсь – среди людного парка, в свежем воздухе липовых теней, вместо которых я снова видела бесстрастное смуглое лицо и чёрную тьму меж светлых ресниц.

…нет, не думать о Гвен, не думать, не…

Перебежав дорогу, я завернула за угол, чтобы наконец найти на стене дома вожделенную сенсорную панель банкомата.

Вскоре в тканевый мешок, где обычно я хранила украшения, хлынул поток монет. Аппарат отсчитал семьдесят шесть золотых кругляшков по сто гинэ^[14], тридцать два серебряных по пятьдесят, восемь медных монеток по десять пини – и для такого богатства явно требовался кошель побольше. Видимо, мама перевела часть средств со своей карточки на мою. И когда успела?.. Наверное, тогда же, когда сунула свою карточку в рюкзак Эша: брат обнаружил её только сегодня, как раз перед моим уходом.

Обналичить средства с той карты тоже не помешает. И поскорее, пока счёт не заблокировали. Но не всё сразу.

Убрав деньги в одолженный у Эша рюкзак, я достала из кармана джинсов графон и нашла на карте следующий пункт назначения. Выстроив маршрут и дождавшись указаний приложения, побрела навстречу редким прохожим по узкой пешеходной улочке, вымощенной брусчаткой, залитой душным солнцем. Машинально взъерошила чёлку: волосы успели нагреться не хуже тёмной гальки на полуденном пляже.

…что ждёт нас с Эшем в Фарге? Что защитит нас от опасности, которая убивает одним лишь знанием правды о ней? И при чём тут этот странный сид? Может, он и вправду друг отца – кому ещё мама могла доверить заботу о нас с Эшем. Но если это так, слепо доверять ему мне хотелось ещё меньше. Как и ехать в дедушкин дом, не понимая зачем.

С другой стороны, что я могу сделать – кроме того, что мне велено?..

Мой взгляд бесцельно бродил по нагретым камням дороги, невысоким домам, явно выстроенным ещё в прошлом столетии, и маленьким деревцам магнолии, зеленевшим в просторных дубовых кадках прямо среди брусчатки.