– Но вы с Эшем и Рок постоянно со мной взаимодействуете. И до сих пор почему-то не… одержались.

– Теория нуждается в доработке, не спорю. Эта тварь точно вселяется в людей и фейри с тенью неопределённой смерти, но овладевала далеко не всеми, кто с тобой пересекался. – Питер постучал в дверь мыском мокасина. – В любом случае до утра ты будешь тихо-мирно лежать в номере, не общаясь ни с кем, кроме нас. Если Рок права, здесь твари некем будет поживиться.

– А если неправа?

– Как-нибудь разберёмся.

Дверная ручка мягко щёлкнула.

– Эш улаживает дела с оплатой. Скоро придёт, – доложила открывшая Рок, отступив от порога вглубь небольшой простенькой комнаты в апельсиновых тонах. – Я в душ. Никогда не думала, что можно так соскучиться по горячей воде… Потом наберу тебе ванну, Лайз. А пока поешь и лекарство выпей: мы по дороге останавливались в кафе, купили с собой жареной курочки.

– Мы что, собираемся спать вповалку на двух кроватях? – уточнила я, бегло оглядев номер, когда меня опустили на мягкий пружинистый матрас.

– Нет, конечно. Мы сняли две соседние комнаты. Одну для вас с Эшем, одну для Питера. А я в мобиле посижу: мне-то спать не нужно, так что послежу за обстановкой с парковки… дабы кто-нибудь не подкрался незаметно. Если тебе полегчает, с утра пораньше отправимся в сорок второй дом по Сиарской улице.

– Отчим Абигейл?..

– Он самый. Завтра выходной, он должен быть дома. Застанем его сонным – облегчим дело.

Кожу снова пощекотали мурашки – на сей раз не от холода.

Даже не верится, что завтра наше путешествие может подойти к концу. Хотя сейчас рано о чём-то говорить… по крайней мере, пока подозреваемый не взглянул в честные глаза Питера.

И пусть эта ночёвка сопряжена с риском, которого я предпочла бы избежать, я не могла отрицать, что перед столь важным делом предпочту поспать в нормальной постели.

* * *

Часом позже я полулежала, разметав мокрые волосы по плечам и подложенной под спину подушке, и грела ладони о кружку с чаем, пока Питер молчал, устроившись на стуле рядом с моей кроватью. Эш тихонько посапывал на соседней: брат лёг сразу, как пришёл в номер и наспех сжевал свой ужин. Когда я вернулась из ванной, он уже спал, а Рок ушла на ночное дежурство в мобиль – зато Питер остался. И теперь неспешно допивал чай, вместе со мной слушая тишину.

Я не знала, почему он до сих пор здесь. Но выставлять его не хотелось.

– Тебе больно.

…два негромких, на грани шёпота прозвучавших слова за секунду объяснили, почему Питер не спешил оставить меня одну.

Конечно, от эмпата не укрылось, что я чувствовала последние минуты. Что неизбежно нагнало меня теперь, когда я не могла убежать от назойливых мыслей в наши перепалки или в сон.

Или в спасительную надежду на то, что Хайлины, как и мама, каким-то чудом избежали смерти в горящем доме.

– Я не знаю… не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить себя. За Гвен. – Я зажмурилась, будто в черноте перед глазами можно было спрятаться от мук совести. – Если Рок права…

Даже срывающимся, неверным шёпотом я не смогла договорить это вслух.

Гвен умерла, и её родители – тоже. Они умерли – из-за меня. Ведь даже если не встреча со мной позволяет твари вселиться в кого-то, именно мне посчастливилось стать очередной жертвой Ликориса и подставить подругу под удар. А я в последнюю нашу встречу даже серию «Кодекса» с ней досмотреть не соизволила. И все её догадки про сида и чёрную тварь встречала этим грёбаным сарказмом…

Наверное, будь у меня чуть больше сил, я попыталась бы найти то, чем можно резануть себя по руке – и с кровью выпустить хоть немного той ненависти к себе, что кислотой разъедала душу.

– Я могу помочь.

Это заставило меня разомкнуть веки, обратив непонимающий взгляд на его лицо.

– Я не могу влиять на твои эмоции силой. Не могу зародить в тебе то, чего нет. Но увеличить или уменьшить чувства, что уже существуют… если ты позволишь мне… – Аккуратно отставив кружку на прикроватную тумбочку, Питер подался вперёд. – Я могу заглушить твою боль. На время.

– Предпочту заглушить её сама. Отомстив.

– Месть не поможет, Лайз. Никогда не помогает. А ты и так после своего фокуса с телепортацией слишком слаба. Не хочу, чтобы ты ещё и плакала в подушку всю ночь, когда тебе нужно спать и восстанавливать силы.

Предложение было заманчивым. Слишком заманчивым.

Даже несмотря на то, что я осознавала: у любой магии есть своя цена.

– Это… неправильно.

– Ты сможешь оплакивать подругу и грызть себя потом, когда в твоей жизни не будет массы других нервирующих факторов. Когда отпадёт необходимость сражаться и быть начеку.