– Может, – с сомнением согласилась Рок.

– И что теперь? Возвращаемся в мотель? Приходим позже?

– Нет уж, – изрёк Питер, открывая борсетку. – Лишнее время – лишний риск встречи с одержимыми. А ловить его по всему городу я не собираюсь.

Я смотрела, как он натягивает на руки тканевые перчатки для хозяйственных работ: одни из той пачки, которую мы купили в Динэ.

– Что ты делаешь?

– Хочу подождать мистера Труэ с комфортом. – Питер ухватился за жестяные завитушки, украшавшие калитку сверху. – В его собственном доме.

– С ума сошёл?! Это же проникновение со взломом!

– Мы предполагаем, что он маньяк, осквернили могилу, подались в бега от стражи и оставили позади… всё, что оставили, а ты беспокоишься о таких мелочах?

Я не нашлась, что возразить – и, оглядевшись по сторонам, убедившись, что вокруг никого, Питер ловко подтянулся. Перекинув ноги через верх калитки, повис на руках и, разжав пальцы, с негромким шумом приземлился по ту сторону забора.

Открытие двери на участок сопроводил мерзкий, почти комариный писк.

– Мало того что брачный аферист, так ещё и домушник, – резюмировал Эш, когда мы поочерёдно юркнули внутрь.

– Я специалист широкого профиля. Не завидуй, малыш, у тебя всё впереди.

Сад мистер Труэ запустил. Пара яблонь роняла больные жёлтые листья, в высокой, давно не кошенной траве валялись гниющие плоды, наполняя сад ароматом осени. К одноэтажному каменному зданию удручающе современной архитектуры, так отличавшемуся от окружавших его сказочных домиков, вела дорожка из простой серой плитки: коттедж явно строили позже соседних домов, не особо заботясь о том, как он впишется в окружение. Взбежав на крыльцо, Питер на всякий случай стукнул в дверь; вновь не дождавшись ответа, по влажной траве направился к углу дома.

– Поищем открытое окно. Хотя бы в подвал, – сказал он, опережая вопросы. – Если такового нет, будем думать.

К счастью, окно нашлось. Раздав нам с Эшем перчатки (на длиннопалые руки Рок они всё равно не налезли бы), Питер шире распахнул деревянные створки, чтобы первым влезть в чужой дом. Я опасливо ждала воя сигнализации, но ничего не произошло.

– Мораль: даже живя за надёжным забором, не забывайте закрывать окна после проветривания. – Раздвинув шторы, Питер протянул мне руки, помогая забраться в комнату: дом строили на высоком фундаменте, и это было не так легко. – Особенно если вы маньяк-убийца.

– Запомню, – пообещала я, когда меня втянули на подоконник. Соскочив на пол, оглядела скудно обставленную кухоньку, угнетавшую пыльной теснотой и горой немытой посуды в раковине. – Правда, надеюсь, в такого рода деятельность меня всё же не занесёт.

Когда мы в полном составе столпились у окна, я первой двинулась вперёд. Кухня смыкалась с узким коридором, ведшим в гостиную, и то, что мы оказались в жилище одинокого холостяка, было видно сразу. Вещи валялись как попало, на журнальном столике оставили тарелку с куриными костями, рядом с креслом бросили грязные носки. Но присутствовало во всём этом что-то… неправильное. Тревожащее. Например, зашторенные окна и включенный торшер – днём. И телевизор, работающий в беззвучном режиме, показывающий «Гравити Фолз»… старый плазменный телевизор из тех, какими пользовалось поколение наших родителей.

А ещё в воздухе отчётливо витал запашок канализации.

– Может, у него трубу прорвало? – поморщился Эш, понизив голос. – И он за слесарем пошёл?

Я вгляделась в фотографию, светившуюся в электронной рамке на том же столике, где засыхал куриный скелет. С неё мне улыбнулся моложавый мужчина с гладким симпатичным лицом под шапкой тёмных кудрей; он держал на руках златовласую малышку в пёстром платье, пока сбоку к нему доверительно льнула красавица-жена.

Грег Труэ выглядел очень… располагающе. Подойди он ко мне на улице, я бы точно не заподозрила в нём маньяка.

– Ребят, – окликнул Питер негромко, – смотрите.

Обернувшись, я проследила за его взглядом.

Из-под закрытой двери в дальнем конце комнаты пробивался свет.

– Если он дома, тот как мог не услышать, что мы звонили? – напряжённым шёпотом произнесла Рок. – А потом ещё галдели у него в кухне?

Мы постояли, вглядываясь в жёлтую полоску, таявшую в полумраке гостиной. Потом медленно, медленно я двинулась вперёд. Тишина давила на барабанные перепонки, пока на экране телевизора мелькали яркие мультяшные картинки; мерзкая вонь и разлитая в воздухе тревога морозили руки в перчатках, судорожно стискивали желудок, проникали в кровь инстинктивным, животным страхом.

Взявшись за дверную ручку, я тихо провернула ровный медный шар. Язычок замка со скрежетом пополз в сторону.

Щелчок.

Я толкнула дверь от себя… и попятилась, зажимая рот рукой.