За забором простирался просторный парк в английском духе – зеленые лужайки, купы нарциссов и тюльпанов в свежей траве, подстриженные пихты, шаровидные сосны, все весеннее, ухоженное!.. По обеим сторонам дорожки были высажены молодые липы, словно тронутые зеленой акварелью. В глубине парка между деревьями виднелась беседка с онегинской скамьей.

– Там спуск к Москве-реке, – мрачно сообщила Лиса.

– Ты живешь в санатории?..

– Это не санаторий. Это папин дом.

Парк все не кончался, дорожка петляла между деревьями.

Они шли рядом.

– То есть про бизнес-школу в Швейцарии ты не выдумывала? – осведомился Ник.

– Как это ты запомнил про бизнес-школу?..

Деревья расступились, навстречу им выплыл дом в старинном усадебном духе – с греческими колоннами, портиком и подъездной дорожкой, засыпанной гравием. Меж колонн стояла детская машинка и валялся перевернутый велосипед. Под греческим портиком оказались свалены пластмассовые ведерки, совки, кубики, надувной дракон, которого шевелил весенний ветер, и всякое прочее.

– Я только башмаки другие надену! Правда!..

Двустворчатая дверь распахнулась, из нее выскочил бутуз в шапке и ярком комбинезоне, а за ним две тетки с одинаково тревожными лицами.

Бутуз, обнаружив прямо перед собой Лису и Ника, открыл рот и замер.

– Здорово, Елисей, – сказала Лиса.

Бутуз не шевельнулся.

– Юля! – воскликнули тетки почти хором. – Приехала!.. Павел Витальевич за тебя только утром говорил!.. Стой, стой, Иля, не бежи, упадешь!.. Иля, стой, давай ручку, пойдем лучше до площадки! Бери ведерко и пойдем, Иля!..

Иля, не обращая на теток никакого внимания, шустро чесал по дорожке. Тетки кинулись в погоню, но не успели. Иля бухнулся на живот, подумал короткое время, затем старательно наморщил лицо и заорал.

– Елисей, – объяснила Лиса, глядя им вслед. – И его няньки.

– У него сразу две? – спросил Ник зачем-то.

– Шесть, – поправила Лиса. – Четыре дневных, посменно, и две ночные, тоже посменно.

Ник старательно наморщил лицо, совсем как Елисей, – чтобы не рассмеяться.

На первом этаже дома было просторно, чисто, прохладно и роскошно. Плитка сверкала, люстра низвергалась, справа белый рояль, слева мраморная скульптура, посередине эрмитажная лестница с позолоченной бронзой.

А может, и не с бронзой, подумал Ник. Может, все из высокопробного золота!

– Юля! – раздалось с лестницы гневное. – Где ты была?! Почему так долго?! Ты уехала на один день!

– Привет, пап, – с тоской сказала Лиса. – Пап, это Ник, мой друг. Мы сейчас уедем, мы на пять минут.

Моложавый джентльмен сбежал с мраморных ступенек, оценил Ника – от очков до ботинок, – и с некоторым сомнением подал ему руку.

– Павел Витальевич.

– Николай Михайлович.

Больше говорить было нечего, и Ник решил не говорить. Да и Павел Витальевич явно затруднялся!..

– Пап, я поднимусь к себе.

– Юлька, ты хоть предупреждай о своих отлучках! Ни слуху ни духу столько времени!

– Хорошо, пап, буду предупреждать.

– И на чем ты приехала, спрашивается? Я звонил твоему водителю, а ты его, оказывается, отпустила!

– Пап, у меня всякие… дела.

– Какие у тебя могут быть дела! – фыркнул отец.

Разумеется, у нас никаких дел быть не может, подумал Ник Галицкий. Да и какие наши дела, даже если они есть, сравнятся с папиными?.. По всей видимости, папины дела были огромны и шли хорошо, в ногу, так сказать, со временем.

Лиса заскакала по эрмитажной лестнице, а отец между тем обратил взор на Ника.

– Вы с Юлькиной работы?

– Нет, – признался Ник. – Я физик, работаю… в научном институте.

– Скучно, наверное, – посочувствовал Павел Витальевич.

– Ничего, терпимо.

И Ник посмотрел вслед Лисе, а хозяин посмотрел на него.

– Вы давно знакомы с моей дочерью?

– Всего несколько дней. Она давняя приятельница моего брата. – Ник вдруг подумал, что понятия не имеет, давняя ли приятельница Лиса или только приобретенная. Оказалось, он вообще ничего о ней не знает!.. Но джентльмен явно ждал продолжения, и Ник стал объяснять: – Нам нужно заехать к знакомым. Они живут на соседней улице. Так сказала Юля, я сам здесь не ориентируюсь.

– Вы не похожи на ее друзей, – заметил хозяин дома.

– Наверное, – согласился Ник.

– Может быть, выпьете чего-нибудь? – Тут он повернулся куда-то в сторону и зычно позвал: – Настя! Настя!..

Тотчас же из мраморных глубин выступила фигура в униформе и прошелестела, уставившись в пол:

– Анастасия Игоревна в детской. Сказали, скоро будут.

– Дети, – развел руками хозяин и отец семейства. – Много хлопот. Настя – моя жена, я вас познакомлю. Ну? Выпьем?

Ник согласился. Отчего ж не выпить?..

В просторной гостиной, обращенной окнами на регулярный парк и реку, нашлось все необходимое – хрустальные штофы, графины и кувшины, разнообразнейшие рюмки, бокалы, стаканы и стопки, а также фрукты, орехи и еще нечто аппетитное в серебряных корзиночках.