— Я не люблю самодеятельности, Анастасия, — приблизился к ней вплотную, остановившись в миллиметре от ее лица. — И ты это прекрасно знаешь. Какого черта ты сюда заявилась, и откуда знала, что они здесь?

Увидел, как она поджала губы, а в глазах появился влажный блеск. Даже подбородок слегка дернулся.

— Мне Фаина позвонила, попросила приехать… Сказала, что ей уехать срочно нужно, а Карину не хотела оставлять одну. Допрос окончен?

Дьявол… Понимаю, что обидел ее сейчас. И вроде складывается все, вроде правду говорит. И про Фаину, которая к Афгану в больницу срочно уехала — все логично. Получается, что помочь хотела, поддержать, с моей же дочерью возится. Только все равно внутри недоверие. Дерганые мы все стали. Врага в каждом видим. А тут… Черт его знает. Подставить любой может, да так, что не подкопаешься. Поэтому все равно не верил. Подвоха какого-то ждал на каждом углу. Потому что все из-под контроля выходило, и меня колотило от этого крупной дрожью. Внутри. Там, глубоко. Кажется, что каждое слово произнесенное тройное дно имеет, что любой может крысой оказаться. Поэтому взбесился, что приехала сюда без моего ведома. Приказал телефон отобрать, проверить, даже одежду ее, вплоть до нижнего белья. Унизительно это, знаю. Только сейчас другие приоритеты — не дать развалить все окончательно — семью, бизнес, место наше, которое мы зубами выгрызали каждый день.

— Фаину, значит, тоже разговор ждет. Потом…

Я отошел от нее на несколько шагов и приблизился к мини-бару, доставая бокалы.

— Выпьешь чего-нибудь?

— Нет, спасибо. Не хочется, — она подошла к окну и смотрела куда-то вдаль. Обняла себя за плечи. Отвернулась. Не хотела, чтобы лицо ее видел, с эмоциями так легче справиться.

Я все же налил в бокал красное вино, знал, какое любит, и подошел к ней, становясь рядом и протягивая ей напиток.

— Настя, мы не первый день знакомы, и меньше всего мне хотелось тебя обидеть. Ты умная женщина и все должна понимать. Нет полного доверия. Ни к кому. Ничего личного. Обстоятельства требуют.

Она обхватило ножку бокала тонкими пальцами и сделала несколько торопливых глотков.

— Знаю я все. Понимаю. Уехать хочу. Фаина сегодня должна вернуться.

— Да, конечно. Только я к тебе людей приставлю своих.

— Дальше проверять будешь? — она ухмыльнулась. Горько так, разочаровано.

— Нет. Охранять…

Настя залпом выпила оставшееся вино и поставила бокал на стеклянный столик. В этот момент в гостиную вошла Карина. Лицо засияло, глаза засверкали, подбежала ко мне — а у меня горло занемело от того, что увидел ее такой. Рада видеть. Не скроешь этого. Сам не заметил, как улыбнулся — искреннее, давно не чувствовал такого, чтобы от счастья в груди тесно было.

— Карина, привет, доченька… — руки протянул, чтобы обнять, а внутри опять дрожь, обнимет ли в ответ. После того визита к врачу у нас и времени-то толком не было, чтобы поговорить. Что она чувствует сейчас? Как себя поведет? Мысли вертелись словно ошалелые, а когда почувствовал, что обвила шею, показалось, что я дышать перестал. Все свой смысл потеряло, на второй план отошло. Как будто нет ни проблем, ни тревог, как будто не нужно сейчас бежать куда-то, что-то решать, договариваться и выяснять. Одно движение — а сил как будто в десять раз больше стало. Как и уверенности, что все улажу. Не может все вот так вот, в один миг рухнуть. Не может. Увидел, как Настя тихо вышла из комнаты, поднимаясь на второй этаж. Спустя короткое время Карина все же не удержалась и решила пожаловаться.

— Па-а-а-ап, я, конечно, все понимаю, но закрыть меня здесь без интернета — это жестоко… Я скоро умру со скуки…

Возмущается, губы надула, но нет в ее словах злости или раздражения, как раньше. Это чувствуется. Уверен, она понимает, что неспроста все, что так нужно, что происходит что-то, от чего ее уберечь пытаются.

— Потерпи, дочь… Ты ведь знаешь, что это не моя прихоть…

Смотрит мне в глаза, и взгляд поменялся — появилась в нем серьезность и тревога. Ребенок ведь, хоть и пережила намного больше иных взрослых. Защиту хочет чувствовать, знать, что в безопасности, что есть кому защитить.

— Пап, что-то случилось, да? Что-то плохое?

Хочется соврать, успокоить, улыбнуться фальшиво и отмахнуться, что нет, все хорошо, что не о чем волноваться, только понимал, что не поверит и только очередную стену выстроит эта ложь.

— Случилось, моя хорошая. Поэтому ты здесь. Потому что так нужно. Но я все решу. Ты же веришь мне? Веришь?

— Верю, конечно… Просто тяжело мне. Фаина вся задумчивая. Молчит постоянно. Ты весь на нервах… Сложно мне сидеть и додумывать…

Обхватил ладонями ее лицо и прямо в глаза смотрю. Опять чувство гордости распирает, насколько сильная она. Как ведет себя. Нет той спеси, которой прикрывалась раньше, только тревога, волнение, и при том — никаких лишних вопросов.