— Карина, послушай, потерпи сейчас, хорошо? Я не знаю, сколько. Это то, о чем я хочу тебя попросить. Хотя бы за тебя я хочу быть спокоен. Это временно…

Улыбнулась слегка, своими пальцами мои накрыла и в конце концов глаза опустила… Знаю, что кучу вопросов задать хочет, но сдержалась. Сказала ведь, что верит, поэтому и не стала продолжать.

— Хорошо, пап. Давайте уже, решайте все быстрее. А может, ты Даринку ко мне привезешь. Мне бы легче было, и не так скучно. Попроси у Максима, он отпустит?

Отвернулся, опять к бару подошел, потому что в глаза не могу ей смотреть, потому что в этот раз все же придется лгать. Налил в бокал виски и залпом выпил.

— Она приедет. Только немного позже. Они с Максом не в городе сейчас. Как только вернутся — будет тебе твоя Даринка. Договорились? — придал голосу мнимую веселость, чтобы не почувствовала в нем вибрации волнения.

— Да, я буду очень ждать. Скажи, пусть хотя бы позвонит, а то и поговорить не с кем…

— Хорошо, Карина. Обязательно… Ты такая у меня молодец. Мне уезжать уже надо…

— Так быстро? — тихо произнесла она, с грустью, а мне как законченному эгоисту опять улыбаться хочется. Значит, тоскует…

— Прости, доченька… Правда, нужно. Я скоро опять заеду, обещаю…

— Хорошо, пап. Давай тогда…

* * *

Как только я выехал за ворота, сразу же схватил телефон. Дьявол. Он мне так и не перезвонил. Макс, бл***, где тебя носит. Он мне весь день не отвечает. Просто не отвечает… Я наверное ему раз сто уже набирал — и тишина. Что за хрень? Он же знает, мать его, что я тут на иголках. Что за игры? Что случилось? Набрал опять. Связи нет… Чертыхнулся и со всей силы ударил руками по рулю. Я готов был взорваться сейчас, я был зол как черт, потому что так, бл***, нельзя. Нельзя. Понимал, что у этих отморозков все могло пойти не так.

Да какое понимал, уверен был. Только Макс, если хотел бы — нашел бы способ оставить информацию. А он просто не отвечает. В такие моменты мне казалось, что я ненавижу его настолько сильно, насколько это возможно. Ненавижу, потому что знаю, в какое дерьмо он влезть может. Ненавижу, потому что не плевать. Потому что места себе не нахожу от этой гребаной неизвестности, которая любого способна свести с ума. Не заметил, как на встречку выехал и, едва справляясь с управлением, резко отвернул машину, чтобы избежать столкновения. По ушам резанул визг шин. Черт. Только угробить себя сейчас — и все… Так, хватит психовать, мозги включить нужно. Узнать, что произошло и куда Макса занесло на этот раз.

— Ало, Русый… Пробей, где Макс сейчас. Он вернулся уже?

— Да, Андрей Савельевич. Вернулся.

Я со всей силы сжал зубы от злости и ярости.

— У себя?

— Да…

Нажал на кнопку отбоя и отшвырнул телефон, вдавливая со всей силы педаль газа. Я сейчас до тебя доберусь, и ты мне, твою мать, объяснишь, почему так себя ведешь. Сейчас я был готов думать о нем что угодно, потому что не хотел допускать других мыслей. Тех самых, которые могли сломать нас всех. Не хотел думать о Дарине. О том, что произошло, и что Макс мог узнать. Когда подъехал к его дому, мне не сразу открыли. Что за?.. Они что, вообще все с ума посходили? Пришлось даже выйти из машины и рявкнуть охраннику, который смотрел на меня перепуганными глазами, а потом и вовсе потупил взгляд. Мне все это порядком надоело. Что за фокусы? Я быстрым шагом направился в сторону дома и решительно открыл дверь.

— Макс. Ты где?

В помещении — полумрак, шторы задернуты, нигде свет не горит. Я еле смог рассмотреть брата, который развалился в кресле и, чертыхнувшись, наконец-то ответил.

— Граф, бл***. Закрывай дверь пошустрее… Долбаный свет…

Если бы я не знал, что это мой брат, клянусь, я бы его не узнал. Бледный, глаза ладонью прикрывает, как будто солнечного света боится, или же скрыть что-то хочет. Исхудавший… от него, наверное, половина осталась. В руке — бутылка виски… Из горла хлестал, никак иначе.

— Дарина где?

Я приблизился к Максиму и в который раз удивился тому, что от меня прячут взгляд. Этот дом как будто стал чужим. Не только люди, которые в нем живут, а даже стены, даже та зловещая тишина и темень, в которую он погрузился.

Он вальяжно поднес ко рту бутылку с виски, сделал несколько глотков, а потом, глядя мне прямо в глаза, рассмеялся. Раскатисто. Громко. От этого смеха стало жутко. Словно передо мной — душевно больной человек.

— А нет Дарины, брат… Нет ее…

Он продолжал смеяться, а мое недоумение начало перерастать в злость. Что за комедия, что за фарс? Нашел когда накидаться и нести чушь…

— Эй, Макс… В руки себя возьми. Где Дарина, я спрашиваю?