— Мне больно, — так же тихо, пытаясь выдернуть руки. Он усмехнулся, но глаза улыбка не тронула, а у меня перед глазами потемнело от его мрачной и страшной красоты. Все черты лица заострились, стали четкими. Хищные черты. Он излучает опасность. Она кипятком обжигает мне легкие.

— Больно? В каком месте? Где тебе может быть больно? Что ты знаешь о боли? Ты хотя бы когда-нибудь ее чувствовала?

Я не могла разобрать ни одного слова, но слышала каждое из них, и не понимала, неужели он говорит их мне. С ним что-то не так. Он не в себе. Или это я сумасшедшая.

— Что с тобой? Это тебя я не узнаю.

— А меня нет, Дарина, — наклонился еще ниже, — нет меня. Это уже не я. Я сдох пару дней назад. Ты не сдохла, а я да. Я себя не чувствую… я тебя чувствую.

Отпустил мое запястье и резко схватил меня за горло. Его взгляд менялся. Каждую секунду менялся. То полыхал ненавистью, то влажно блестел.

— Если бы знал, как будет больно подыхать от твоего предательства, я бы убил тебя еще там, на дороге… Хотя… я знал. Я, бл**ь, это чувствовал… но все равно верил тебе. Понимаешь, сука? Я тебе, бл**ь такая, верил.

Мне казалось, он говорит не со мной, а сам с собой. Себе. Не мне. Что-то страшное. Бессвязное. Он не просто пьян. Макс мертвецки пьян. В том состоянии, когда выпито так много, что оно уже не берет, или я не знаю, под чем он.

— Какого предательства, Максим? Я никогда не предавала тебя… Я же люблю тебя. Это я. Твоя малышка. Твоя. Посмотри на меня… В глаза. Как я могла предать тебя… я же за тебя… я…

— Заткнись, — оглушительно заорал мне в лицо, и я вздрогнула. — Заткнись, мать твою. Ни слова. Голос твой слышать не могу.

Даже когда Бакит бил меня, я не чувствовала этой дикой боли, как сейчас от его слов и такого страха. Он полз вдоль позвоночника к затылку, стягивал виски, парализовал. Сейчас я уже прекрасно понимала, почему его все так сильно боялись. В гневе Макс страшен и способен на все. Взгляд убийцы и безумие психопата. Жутко становится, когда он себя не контролирует, и мне стало страшно.

— Ты себя слышишь? — слабые попытки достучаться…

— Не слышу. Я глухой и слепой. Всегда был. До тебя. Я на мир твоими глазами смотрел. Понимаешь? Твоими лживыми глазами, Дарина.

Нет, он не слышал меня, а я чувствовала, как меня душит изнутри та самая паутина. Режет меня наживую, и мне хочется закричать, а я не могу, я смотрю в глаза того, кого люблю, и понимаю, что это конец. Нас больше нет. Его нет здесь со мной. Это кто-то другой. Кто-то, кого я никогда не знала.

— Чего еще я не знаю о тебе? Чего я не знаю? На каком чудовище я женат?

И вдруг он резко привлек меня к себе, прижимаясь лбом к моему лбу.

— Скажи, что этого не было. Скажи, что все это какой-то кошмар. Скажи, что я, бл**ь, сплю, Дарина-а-а-а. Разбуди меня. Не то я с ума сойду… Ты понимаешь, что я убью тебя?

Гладит хаотично мои волосы, как сумасшедший, больно гладит, сильно. А потом вдруг рывком оторвал от себя и зарычал мне в лицо:

— Не молчи, сука. Скажи, что это фикция. Что это кем-то подстроено, что ты… не изменяла мне, что ты не убивала Ворона… что ты не предавала меня. НАС. А-а-а-а-а, дьявол тебя раздери.

Я быстро отрицательно мотала головой, обхватила его лицо ладонями, ища взгляд, поглаживая щеки большими пальцами.

— Я не знаю, о чем ты… не знаю. Это Бакит, да? Он сказал тебе все это, и ты поверил, Максим? Поверил ему, не мне? Ты с ума сошел. Я же люблю тебя… Я так люблю тебя…

— Заткнись, — хрипло и оглушительно, так что заболело в ушах и на глаза навернулись слезы. — Никогда мне не говори этого больше, мразь.

Когда он меня ударил, мне даже показалось, что это произошло слишком медленно. Вот поднялась его рука, а вот на опустилась на мое лицо. И в глазах запекло от слез… А он снова рывком к себе, прижимает сильно, так сильно, что у мне не чем дышать… целует щеку, пальцы больно давят затылок, а я, кажется? даже заплакать не могу. Понимаю, что никогда не забуду этого. Первого удара. Понимаю, что будет бить еще, будет… Слишком хорошо его знала. Не имеет значения, что я скажу. Ничего больше не имеет значения. Он вынес мне приговор, и сам от него озверел, но… он уже не изменит своего решения.

— Не скажу… — тихо прошептала я… — не скажу больше. Это уже не имеет значения.

Оттолкнул от себя с такой силой, что я пошатнулась, ответах в стену, ударяясь о нее головой, чувствуя во рту привкус крови.

— Не имеет. Ни одно твое слово. И как? — двинулся на меня. — Понравилось с ним? — захохотал, как ненормальный, взахлеб, запрокидывая голову, и мне снова показалось, что передо мной психопат, стало страшно. Впервые рядом с ним мне стало до дикости страшно. — Я даже не думал, что моя маленькая жена любит играть в такие грязные игры. Ты бы сказала… я бы поиграл с тобой. В любую игру. В любую. Или с ним кончаешь сильнее? Сколько раз, трахаясь со мной, ты думала о нем, шлюха?