Через пару минут оба прошли в кабинет, обставленный эклектично, старина здесь соседствовала с элементами модерна. Пожилые люди неуютно себя чувствуют в интерьерах функционального минимализма, они любят окунуться в уютный винтаж, но и без современных вещей уже не обойтись. Кабинет с подлинниками картин по стенам и античными статуэтками по углам больше походил на музей. Массивные кресла и столик между ними из немыслимо изогнутого дерева с прозрачной столешницей, письменный стол под эпоху Александра I, отшлифованный и лакированный, на котором много мастерски сделанных безделушек, большинство ненужных, но приятных сердцу и украшающих это место. Живые цветы – заслуга жены, без них пустовато, к тому же они обрамляют диван с боков и по стене – это эффектно смотрится. А разрушают общий вид ноутбук, принтер, сканер, современные настольные и напольные лампы – так без них тоже никуда.

Хозяин предложил гостю кресло, уселся сам и ждал. Он привык, что ему докладывают, за какой надобностью прибыли, тем более в позднее время суток.

– Матвей Павлович, – не стал тянуть Иннокентий, – вы знаете, что на жизнь Бояровой Александры покушаются, я приехал разобраться, уши-то отсюда растут. Разрешите задать вам несколько вопросов?

– Разрешаю.

– Зачем вы стали искать Александру?

Матвей Павлович шумно втянул носом воздух, что означало – вопрос ему не понравился, во всяком случае, так понял Иннокентий.

– Она исчезла, а я перестал узнавать сына Алексея, он просто осатанел. Шло время, сын не менялся, перестал бывать у нас, рассорился с братом, со мной…

– Простите, а не вы виноваты в том, что Саша уехала?

– Нет. Вы задали вопрос, будьте любезны, дослушайте до конца, а не перебивайте.

– Еще раз прошу прощения. Я слушаю.

– Я думал, это блажь, а она, как известно, проходит, стоит появиться новой красивой девице, уж красота – товар не дефицитный. Но Алексей не хотел ни знакомиться, ни тем более встречаться с ними. Хамил, когда кто-то пытался представить ему достойную девушку, и так это бросал небрежно: мол, оставьте себе, вам пригодится. Он эпатировал, ставил в неловкое положение меня. А по сути, мы с женой теряли сына, даже она, мать, не могла подобрать к нему ключик. Ну, раз все дело в этой… Александре, я решил разыскать ее.

Пауза. Стало быть, ответ исчерпан, теперь можно Иннокентию рот открыть, а то ведь неувязочку обнаружил, но оставил на потом. У него был более важный вопрос, можно сказать, ключевой:

– А как ее искали? По какому принципу?

– По театрам страны, конечно. Она же актриса…

Разумно, очень разумно, но не исчерпывающий ответ для Иннокентия, которому нужны подробности, детали:

– А на Дальнем Востоке, откуда она родом?..

– Разумеется! Этот район стал приоритетным в наших поисках. Сначала по театрам того региона, потом проверили, не у матери ли она. Александра действительно приезжала к ней, потом уехала – показали соседи. Мы продолжили поиски. Правда, по областным, краевым, республиканским театрам, поначалу игнорировали маленькие, все же Александра из Москвы уехала, несолидно как-то в бесперспективную дыру залезать…

– А она успешно устроилась в дыре к очень хорошему режиссеру.

– Это еще ничего не значит, – отмахнулся Матвей Павлович. – Для дыры, может, и гениальный, а для нас…

– Поверьте, – позволил себе снова перебить его Иннокентий. – Он классный, я видел его спектакли, видел, как здорово играет Саша. Но это лирика. Я в недоумении, мне непонятно, Матвей Павлович… Вот вы нашли Боярову, почему не сообщили сыну, а… прислали человека, который обратился к главному режиссеру со странной просьбой: чтобы тот создал все условия, лишь бы она не уехала из города? И вы щедро оплачивали ее пребывание там. Зачем?

Ловко он приложил заботливого отца! Так неувязочка: нашел Сашу для сына, однако ему ни гугу, а сделал все, лишь бы она не вернулась к нему. У Матвея Павловича был ответ, и, как заботливому отцу казалось, поступок его оправдан вполне благородным порывом, умным, а главное, практичным:

– Я хотел посмотреть, как она ведет себя, достойна ли моего сына, для этого нужно время, а также не хотел больше терять ее из виду.

– И меня приставили, чтобы я не просто следил, а «сдружился» с Сашей, с намеком соблазнить – не очень это красиво по отношению к вашему сыну.

Удивительно, но оскорбление Матвей Павлович съел. У него сегодня был тяжелый день, не праздник, а настоящее аутодафе – все его обвиняют, все осуждают, кроме Роберта. Иначе никогда он не отреагировал бы вяло на несправедливые слова какого-то мальчишки, нанятого им:

– Не смейте меня учить. Я отец, своему сыну хочу добра. Сейчас тьма бессовестных, льстивых, хитрых, алчных девиц, я на такую нарвался, Роберт нарвался… Хватит! Имею право знать, кто войдет в дом моего сына. Когда у вас будут дети…

– Дети у меня, конечно, будут. Но знаете, ваш сын имеет полное право делать выбор сам. Не стану расписывать, какую прекрасную девушку потерял Алексей, лично ему скажу. Но одно то, что Саша прячет дочь от вашего семейства и считает, что покушения на нее организовали вы…

– Что? – очнулась мумия, заточенная на собственных переживаниях. – Дочь? Что, Алешкина?..

– Его, его. А я вам даже покажу ее…

Иннокентий достал смартфон из нагрудного кармана джинсового жилета, нашел фотографии девочки и протянул дедушке-императору, наверняка мечтавшему о многочисленном потомстве, чтобы империя (ну, или личное королевство) имела последователей. Не одного наследника, а несколько – так надежней, что кто-то пойдет по стопам деда, но мечты и у таких людей не всегда сбываются. Матвей Павлович уставился на фотографию и не произносил ни звука, Иннокентий забеспокоился: