Игнатьев медленно кивнул и в ожидании уставился на Соколовского.

– Нет, – коротко, но уверенно ответил Игорь.

– Ты дурак, Игорь! – швырнув в бешенстве бумаги, крикнул Игнатьев. – Я больше не стану делать тебе предложений, имей в виду. Я буду действовать иначе. Воспользуйся шансом.

– Аркадий Викторович, вы предлагаете мне сделку, – хмуро ответил Соколовский. – Вы торгуете дочерью, а я так не могу.

В приемной Игнатьева появилась Вера Сергеевна, но помощник остановил ее у двери с виноватым видом:

– Извините, Вера Сергеевна, но туда сейчас нельзя.

– Даже мне? – с возмущением в голосе спросила Игнатьева.

– Аркадий Викторович просил никого не пускать, у него очень важный разговор.

– Я подожду. – Вера Сергеевна стала нервно озираться в поисках, куда бы сесть. – У меня тоже очень важный разговор.

Аркадий Викторович смотрел на Соколовского, и его бесило то, что этот молодой человек так спокоен, а сам он, не сдерживаясь, уже почти орет во весь голос:

– Моя дочь не понимает, как ты ее используешь! Но я-то понимаю, что происходит! Ты, наверное, счастлив, что наконец получилось меня достать?! Радуйся: да, получилось!

– Я никого не использую!

– А что же ты делаешь? Что? Давай, ответь!

– У нас… – Соколовский никак не мог произнести нужных слов. У него возникло ощущение того, что это кощунственно – подбирать слова в такой ситуации. Это было сверх его сил. Тем более в беседе с человеком, который убил его отца.

– Ну? – орал Игнатьев. – Ну, ты подумай, как называется? Только учти: я тебя раньше не трогал. Но теперь меня ничто не сдерживает.

– Вы мне угрожаете?

Дверь кабинета распахнулась, и в помещение буквально влетела Вера Сергеевна. Помощник не успел ее задержать, и женщина слышала последние слова мужа.

– Здравствуйте, Игорь, – напряженно глядя в глаза Соколовского, произнесла женщина.

– Добрый день.

– Вера, не вмешивайся! – снизил тон Игнатьев.

– Речь идет о нашей с тобой дочери.

– Тебе не надо в это влезать! Я разберусь сам!

– Я хотела, чтобы мы собрались сегодня за обедом – я, ты и Катя, – не слушая мужа, сказала Вера Сергеевна.

Игнатьев устало уселся в свое кресло и стал выжидающе смотреть на жену, на Соколовского.

– И?

– Но пока ты в таком настроении, думаю, ничего хорошего из этого не выйдет.

– То есть это я – проблема?

– Услышь меня, пожалуйста! Катя не твоя вещь! Она сама вправе решать, что ей делать!

– Ну да. Конечно. У тебя все?

– Все, – посмотрев с сожалением на мужа, ответила Игнатьева. – Ты настраиваешь дочь против себя. А это глупо.

Прижав руку к глазам, Вера Сергеевна быстро вышла из кабинета.

– Я люблю Катю, – произнес наконец Соколовский, и ему сразу стало легче. Он повернулся и вышел следом за Игнатьевой.

Вика вышла из такси, расплатившись с водителем, и пошла к своему дому. И тут ей показалось, что на нее кто-то смотрит. Она остановилась и стала оглядываться по сторонам. Ощущение, что на нее пристально смотрят, не исчезало. Прибавив шагу, она дошла до самого подъезда и только теперь увидела припаркованную машину Королева. Даня, неловко улыбаясь, вышел из машины.

– Привет.

– Ты что тут делаешь? – строго спросила Вика.

– Я… Просто хотел убедиться…

– В чем?

Даня растерянно опустил голову, чем очень удивил Вику. Наконец он признался:

– Меня Мажор просил.

– Че-го? – опешила Вика.

– Правда! Он так и сказал: «Будь как можно чаще рядом с Викой». Думает, тебе может угрожать опасность!

– Более идиотского объяснения ты не мог придумать? – укоризненно произнесла Вика.

– Вика…

– Уезжай, – резко сказала Вика, почти приказала. – И не надо за мной следить. Когда я одна – со мной все в порядке. Ясно?

Помедлив под выразительным взглядом Родионовой, Даня не спеша сел в машину, завел мотор и тронулся, выезжая со двора. Вика проводила его глазами, покачала головой и вошла в подъезд. От темной стены отделилась фигура в темном капюшоне. Дверь не успела закрыться за Викой, когда Стас проскочил следом за ней в подъезд.

Соколовский уже довольно долго сидел в одной позе, пока Крылова делала наброски его портрета. Наконец он поднялся, сладко потянулся и подошел к художнице.

– Постойте, еще очень рано, я же только в процессе…

– Для меня – достаточно, – перебил он Крылову и под ее недоуменным взглядом достал из кармана телефон: – Моисей Борисович, прошу вас, поднимайтесь.

Соколовский подошел к двери и открыл ее. В квартиру вошли Аверьянов и Шерман. Жека сбросил ткань с трех рам и поставил рядом с незаконченным портретом три картины с прошлой выставки Крыловой: одну со следами краски, которую плеснул Щеглов, другую – уцелевшую и третью – незавершенную.

– Что это такое?! Что вы делаете?! Прекратите сейчас же! – возмутилась Валентина Владимировна и крикнула в сторону входной двери: – Охрана!