Чтобы не мешать эксперту, оперативники пока не стали подходить к трупу. Но даже с расстояния в несколько метров было видно, что это девушка. Соколовский смотрел на автотрассу, где проносились машины. Едут, и никто даже не подозревает, что вот здесь, в нескольких десятках метров от шоссе, закончилась жизнь человека, которому бы еще жить и жить. Жека что-то снова пытался сказать о своих сомнениях и предстоящей свадьбе, но вовремя понял, что не время и не место.

Наконец к ним подошел Илья, держа перед собой пакет с деньгами и студенческим билетом.

– Задушена, – уверенно заявил эксперт. – Двух мнений быть не может.

– Городецкая Юлия, – прочитал Королев в студенческом билете. – Деньги были в карманах, так что ограбление сразу исключаем.

– Убили не здесь? – спросил Соколовский, осматривая снег вокруг тела. – Вокруг никаких следов борьбы.

– У покойной оборвано несколько пуговиц на одежде, – подсказал Илья. – Что немного странно.

– А чего странного? – спросил Жека.

– Ну, если предположить, что убийца пытался ее задушить, а она сопротивлялась, то пуговицы рвать ей ни к чему. Если же предположить, что пуговицы оторваны в попытке раздеть жертву, то странно, что дело на пуговицах и закончилось. Больше добавить пока нечего. Посмотрю в лаборатории, нет ли следов под ногтями жертвы.

– И еще у нас есть следы машины, – показал рукой Соколовский.

Игорь подошел и присел возле хорошо отпечатавшегося участка резины. Даня и Жека подошли тоже.

– Свежие, – сказал Жека.

– Скорее всего, на ней и привезли, – показал Даня рукой. – Вот тут она остановилась, выбросили тело и поехали дальше. Что тут еще машине делать?

– Широкая резина, – заметил Жека. – Необычная.

– «Винтер Пирелли», – сказал Соколовский. – Под сотню штук каждая, на что попало их не ставят… Например, «Роллс-Ройс». Или… – И тут он замолчал.

– Или что? – спросил Даня.

– Или «Бентли». Интересно… Мне час назад звонили по поводу угнанного «Бентли». Угон зафиксирован в другом отделе. Владелец – Михаил Белов.

– Думаешь, та же машина? – задумался Даня. – А угнали когда?

– Два дня назад.

– Тело тут лежит не больше суток, – добавил эксперт. – Так что все может быть.

– Ладно. – Даня сделал себе пометку в блокноте. – Свяжусь, узнаю детали про угон и про владельца.

– Про владельца я и так все знаю, – сказал Соколовский, проходя немного дальше по следу машины. – Владелец, конечно, отморозок. Но не убийца. Правда, я больше двух лет с ним не общался.

– Люди меняются, – усмехнулся Королев. – Слышь, Мажор. Думаю, «Бентли» в этом районе примерно как пингвин в Африке. Если кто видел – наверняка запомнил. Пройдись по району, местного участкового привлеки – нам нужны свидетели.

– Сделаю.

– А я в институт съезжу. – Жека взял из рук Дани студенческий билет. – Узнаю, кто друзья, с кем гуляла – все такое.

– Узнай, может, ее с Михаилом Беловым видели, – посоветовал Соколовский, возвращаясь к телу. – Его между собой зовут Майклом. Он так любит… Слушайте, а у нее одной сережки не хватает.

– Ну, вот и признаки борьбы, – сказал Даня, подходя и разглядывая девушку.

– Осталось понять, где эта борьба случилась, – фотографируя сережку, добавил Соколовский.

Уже сильно стемнело, когда Соколовский начал обходить третий поселок в том районе, где нашли убитую девушку. Его внимание привлекли двое мужиков, копошившихся возле «шестерки» с поднятым капотом. Один из них совал другому резиновый автомобильный коврик. То, что Игорь услышал, заставило его остановиться.

– Да ты забодал уже, видишь, тут же написано: «Бентли»!

– Так в Китае и не такое напишут, Толян. А то ты не знаешь.

– Какой Китай?! Он при мне эти коврики из «Бентли» вынул!

– Ну, все теперь, твоя «шаха» сразу облагородилась, шо звездец.

Соколовский подошел к мужикам, быстро оценив их как местных работяг, да еще и сильно перебравших вчера.

– Где коврики брали? – с интересом спросил Игорь.

– Там больше нету, – неприязненно отозвался Толян.

Соколовский достал удостоверение и показал сначала одному, потом второму мужику. А затем снова повторил свой вопрос.

– Допокупался? Шумахер, блин, – хмыкнул второй мужик.

– Да тут, рядом, – качнул Толян головой. – Могу показать!

– Нет, мы сделаем по-другому.

Самая тяжелая минута была позади. Самое страшное – первая минута, когда ты приходишь в дом и заявляешь, что вашей дочери больше нет в живых. Истерика, крики, иногда даже ступор, близкий к помешательству. Люди реагируют по-разному, ведь горе неожиданно обрушивается на семью. Если это приличная, самая обыкновенная семья. Семья Городецких и была самая обычная.

Они сидели в комнате. Отец погибшей девушки держал ее мать за руку. Глаза у женщины были потухшие, но она уже могла отвечать на вопросы.

– Мы только начинаем свою работу. Я буду держать вас в курсе, – пообещал Даня.

– Но вы уверены, что ее… что это не несчастный случай? – снова с затаенной надеждой спросила мать.