– Вы не могли бы полегче, – сказал я.

– Не я первая начала.

– А вы что думали? Что здесь воскресная школа? Или общество игроков в бинго?

– Я не хочу быть ставкой в ваших играх.

– Хотите вы или нет, но это так.

– Вы мечтаете о монетах моего папаши?

– Совсем нет, – сказал я, – вот об этом.

Я повалил ее на диван и спустил ей спереди платье. Она отбивалась, как дьявол. Под светлым шелком подрагивали ее груди.

– Пусти меня, животное.

– Ну нет, я просто мужчина.

– Вы мне отвратительны, – сказала она, пытаясь высвободиться. – Что вы делали с Джин целый час там, наверху?

– Ничего я с ней не делал. Вы же знаете, что с нами была Джуди.

– Я, кажется, начинаю понимать, что такое ваша банда, Ли Андерсон, и с какими субъектами вы проводите время.

– Лу, клянусь вам, я прикасался к вашей сестре, только чтобы помочь ей прийти в норму.

– Вы лжете. Я видела ее лицо, когда она спустилась.

– Честное слово, – сказал я, – можно поклясться, что вы ревнуете!

Она остолбенело уставилась на меня.

– Но… кто вы такой? Не много ли вы на себя берете?

– Вы думаете, если бы я… трогал вашу сестру, у меня было бы еще желание заниматься вами?

– Она ничем не лучше меня!

Все это время я удерживал ее на диване. Она перестала сопротивляться. Ее грудь часто вздымалась. Я склонился над ней и начал целовать ее груди, медленно, одну за другой, лаская соски языком. Потом я приподнялся.

– Нет, Лу, – сказал я, – она ничем не лучше вас.

Я выпустил ее и поспешно отодвинулся, так как ожидал бурной реакции. Она же повернулась лицом к стене и заплакала.

После той ночи я вернулся к своей повседневной работе. Затравка сделана, и теперь надо было выждать время, положившись на естественный ход вещей. И в самом деле, я был уверен, что снова увижу их. Я не думал, что Джин сможет скоро обо мне забыть, после того как она смотрела на меня такими глазами, а Лу… Тут я рассчитывал немного на ее возраст и на то, что я сказал ей и сделал у Джики.

На следующей неделе я получил целый контейнер новых брошюрок, что предвещало скорый конец осени и приближение зимы; дела мои шли по-прежнему неплохо, и было с чего отложить монету на черный день. Мне уже удалось собрать недурную сумму, мизер, конечно, но мне пока хватало. Приходилось ведь все же и тратиться, например, обновить костюм да еще починить машину. Несколько раз я играл за гитариста в единственном сносном оркестре городка, обосновавшемся в «Сторк-клубе», каковой, я думаю, не имел ничего общего с тем, что в Нью-Йорке, но его охотно посещали молодые очкарики в компании дочерей страховых агентов или местных торговцев сельскохозяйственной техникой. Это приносило мне небольшой доход сверх обычного, кроме того, я сбывал книги клиентам, которых мог там подцепить. Приятели из нашей банды иногда тоже туда заскакивали. Я продолжал с ними часто видеться и постоянно спал с Джуди и Джики. Я никак не мог отвязаться от Джики, но, в общем и целом, было весьма кстати иметь этих двух девочек, так как я был в потрясающей форме. Кроме всего прочего, я подзанялся атлетизмом и накачал себе мускулы, как у боксера.

Потом, как-то вечером, спустя неделю после вечеринки у Декса, я получил от Тома письмо. Он просил меня приехать как можно скорее. Я воспользовался ближайшей субботой, чтобы удрать из городка. Я знал, что просто так Том писать не станет, и не ожидал ничего хорошего.

По приказу сенатора Бальбо, самого распоследнего мерзавца в штате, эти типы устроили перед выборами провокацию. Бальбо не прекращал своих поисков с тех пор, как черные получили право голоса, и так все подстроил, что за два дня до выборов его люди, разгоняя собрание черных, двоих прикончили на месте.

Мой брат, будучи учителем в школе для черных, выступил с публичным заявлением и отправил письмо протеста, за что его жестоко избили на следующий же день. Он писал мне, чтобы я приехал за ним на машине и увез куда-нибудь из этих мест.

Он ждал меня в доме, одиноко сидя в темной комнате на стуле. Мне стало так больно, когда я увидел его широкую, но совсем сгорбившуюся спину и спрятанное в ладони лицо. Я почувствовал прилив ярости, моя добрая черная кровь бушевала у меня в венах и гудела в ушах. Он поднялся и обнял меня за плечи. Губы его распухли, и говорил он с трудом. Когда я хотел похлопать его по спине, чтобы как-то утешить, он остановил мою руку.

– Они высекли меня, – сказал он.

– Кто это сделал?

– Люди Бальбо и сыновья Морана.

– Снова эти…

Мои кулаки сжались помимо моей воли. Холодная ярость постепенно овладевала мной.