– Ты полагаешь, что женитьба меня остановит, если я захочу тебя бросить?

– Да, если у нас будет ребенок.

– Если у нас будет ребенок, я не смогу получить развод, это понятно; но этого недостаточно, чтобы помешать мне бросить тебя, если у меня возникнет такое желание…

На этот раз она заплакала. Она снова упала на стул и опустила голову. Слезы покатились по ее пухлым щекам. Я почувствовал, что немного хватил через край, и подошел к ней. Я обнял ее за шею и погладил по голове.

– О Ли! – сказала она. – Это так не похоже на то, что я себе представляла. Я думала, что ты будешь счастлив, когда я полностью буду принадлежать тебе.

Я ответил какую-то чушь, а потом ее стало тошнить. У меня ничего не было под рукой, даже салфетки, и мне пришлось бежать за тряпкой, которой уборщица мыла в магазине пол, в чуланчик за лавкой. Вероятно, ей стало плохо из-за беременности. Когда позывы прекратились, я вытер ей лицо своим платком. Глаза ее блестели от слез, словно вымытые, и дышала она с трудом. Ее туфли были испачканы, и я обтер их кусочком бумаги. Меня мутило от запаха, но я наклонился к ней и поцеловал. Она страстно прижалась ко мне, бормоча что-то бессвязное. Мне не повезло с этой девицей: перепьет она или перетрахается – вечно ей плохо.

– Уезжай скорее, – сказал я ей. – Сейчас возвращайся домой, приведи себя в порядок. В четверг вечером собери чемодан и уезжай. В следующий понедельник я приеду к тебе. А пока займусь увольнением.

В один миг она приободрилась и улыбнулась недоверчиво.

– Ли… это правда?

– Ну конечно.

– О! Ли, я тебя обожаю… Знаешь, мы будем очень, очень счастливы!

Она совсем не помнила зла. Обычно девушки не так легко идут на примирение. Я поднял ее со стула и стал ласкать ей груди прямо через платье. Она напряглась и повернулась ко мне спиной. Она хотела, чтобы я продолжал, а я… Я предпочел бы проветрить помещение. Но она прилипла ко мне и расстегнула меня одной рукой. Задрав юбку, я засадил ей прямо на длинном столе, на котором клиенты просматривают книги; она лежала, закрыв глаза, и казалась мертвой. Когда я почувствовал, что она расслабилась, то продолжал еще некоторое время, пока она не застонала, и выпустил все ей на платье. Затем она приподнялась, поднесла руку ко рту, и ее снова вырвало.

Потом я поставил ее на ноги, привел в божеский вид и, пройдя через дверь в глубине лавки, чуть ли не на руках дотащил до машины и усадил за руль. Хотя она была в полуобморочном состоянии, у нее нашлись еще силы, чтобы до крови прокусить мне нижнюю губу, но я даже не дернулся, а стоял и смотрел, пока она не уехала. Надеюсь, что машина сама нашла дорогу к дому.

Потом я вернулся к себе и принял душ, чтобы избавиться от этого запаха.

До сих пор я не думал всерьез обо всех сложностях, к которым приведет меня идея прикончить этих девиц. В ту минуту у меня появилось желание бросить это дело и оставить все как есть, по-прежнему продавать свои книжки, ни во что не ввязываясь. Но я все-таки должен был сделать это ради Малыша, и потом ради Тома, и ради себя тоже. Знавал я парней, которые в обстоятельствах, сходных с моими, забыв про свою кровь, в любых ситуациях принимали сторону белых и без всяких колебаний колотили черных, когда представлялся случай. Гады! С ними бы я разделался с особенным удовольствием. Но всему свой черед. Сначала девицы Эсквит. Я уже двадцать раз мог бы прикончить кого-нибудь другого: малышек, с которыми я встречался, Джуди, Джики, Билла и Бетти, – но это не представляло никакого интереса. Слишком мелкая сошка. Эсквиты – вот мой пробный удар. Думаю, что потом, когда я выпутаюсь, мне удастся убрать какую-нибудь более важную птицу. Если не сенатора, то что-нибудь в этом роде. Мне нужно не так уж мало, чтобы с ними расквитаться. Но сначала я должен прикинуть, как выйти сухим из воды, имея двух мертвых баб на руках.

Лучше всего обставить это как автомобильную катастрофу. Если сперва и возникнет вопрос, что они собирались делать неподалеку от границы, то сразу после вскрытия, когда обнаружат, что Джин беременна, этим интересоваться перестанут. Ну а Лу просто сопровождала свою сестру. А я буду ни при чем. Только бы не потерять хладнокровия, и, когда дело будет сделано, я смогу рассказать обо всем их родителям. Они узнают, что их дочь дала себя обрюхатить негру. После этого надо будет на некоторое время сменить обстановку, а потом… потом останется только начать все сначала.