Я смутно чувствовал, как надвигается та же опасность, что и в прошлый раз; я не мог ничего поделать. На какое-то мгновение я растерялся. В этот миг я спросил себя: неужели голос крови сильнее голоса разума? Неужели черные гены, которые притягивали меня к Ричарду, непобедимы, несмотря на все рефлексы, приобретенные за годы общения с белыми? Да нет. Это абсурд, этого не может быть. Я держался за белых всеми крючьями, засаженными в мою плоть, всеми привычками, реакцией на их непринужденность в обращении со мной, ощущением «своего», которое я испытывал среди них. Держался из-за Шейлы, из-за сына, который получит хорошее образование, пойдет в колледж и станет кем-нибудь, кем-нибудь богатым и уважаемым, с черной прислугой и собственным самолетом.

– Послушай, Ричард, если я дам тебе сто долларов, ты мне обещаешь, что вернешься в Чикаго и оставишь меня в покое?

– Я даю тебе клятву перед Богом, который нас слышит, – произнес Ричард, поднимаясь. – Но со ста долларами я долго не протяну.

– Я буду отправлять тебе деньги каждый месяц, – выжал я из себя.

Почему я сразу не раздавил его? Почему не бросился на него и не прикончил? Я сам не понимал, что ощущаю в эту минуту. Мне казалось, что я нахожусь на краю пропасти. Малейшая трещина в ритме времени – и равновесие было бы нарушено.

– Сколько? – спросил Ричард.

Девица на диване больше не шевелилась. Она посмотрела на нас блестящими глазами и подала мне какой-то знак.

В коридоре те же монотонные шаги.

– Я буду отправлять тебе деньги, – с трудом повторил я.

Мне хотелось переключиться на что-нибудь другое. Мне было необходимо переключиться на что-нибудь другое.

– Я должен пятьдесят долларов своему другу, – сказал Ричард. – Со ста мне не так уж много и остается…

– Сходи за ним.

Он вышел и привел типа.

– А сейчас ты уйдешь отсюда, – сказал я типу.

– Ну конечно же, – ответил он, – какой хитрый.

Я не хотел делать ему очень больно, но он откатился метра на два.

– Встань, – сказал я.

Девицы безмолвно смотрели, я слышал их возбужденное дыхание.

– Ты уйдешь с двадцатью долларами, – сказал я, вытаскивая купюру из своего кармана. – И если я еще раз увижу твое лицо, ты себя сам не узнаешь после того, что я с ним сделаю.

– Давайте, – сказал он. – Мне до вас дела нету. Ни до одного, ни до другого.

Он запихал деньги в карман и ушел. Я услышал его шаги на лестнице, потом стихли и они.

Диванная девица встала, совершенно голая, и закрыла дверь. Она подошла к Ричарду и уселась на стол. Я чувствовал ее знойный, горький запах. Она бесцельно улыбалась, глядя на меня. Неужели я это сделаю? Неужели я убью Ричарда? Я видел двух девиц, худое тело моего брата и его лицемерные глаза. Этот ужасный запах ударил мне в голову и разогнал мурашки по всему телу. Я представил себе свои руки на его жесткой, жилистой шее и двух кричащих девиц. Естественно, мне нужно было избавиться от него, но не давать же ему деньги на обратную дорогу в Чикаго. Естественно. Но пока я не избавлюсь от этих девиц, ничего не получится. Ладно. Придется пройти через это.

– Сходи за виски, – сказал я той, которая была еще одета. – Как тебя зовут?

– Энн, – сказала она.

– А я – Салли, – сказала другая.

Она смотрела на меня снизу и смеялась, слегка склонив голову на плечо; ее круглые и упругие ляжки немного разъехались на твердой поверхности стола, а капли пота выкатывались из-под мышек на крепкие бедра. Она слегка изменила положение. Теперь я видел голый низ живота, едва прикрытый легким, завивающимся пушком, еще более темным, чем цвет ее кожи. Закрыв глаза, я представил себе, как ее набухший орган наполняет мою ладонь. Я почувствовал, что качусь по наклонной и проигрываю партию. Я напрягся, чтобы еще раз представить себе свое падение, Шейлу, сына и конец своим мечтаниям. Но неужели худая шея Ричарда, его разбитые вены могли серьезно угрожать моему положению? Запах этих двух женщин, этих негритянок, казалось, сочился со всех сторон, он шел от грязных стен, от увядшей, отколупившейся краски; он шел от холодного и влажного пола, от вышедшего из моды дивана, он шел от стола, от ног девицы, от ее груди, которая напряглась в нетерпении, от ее ляжек и от этого крепкого, горячего треугольника, который я сейчас раздавлю своим телом.

Ричард вытянулся и облокотился о стол. Салли ласково посмотрела на него и погладила по голове. У нее были длинные ловкие пальцы. Я чувствовал эти пальцы на своем теле. Энн пошла за виски с пятью долларами, которые я ей дал; я буду пить это виски. Я снова столкнулся взглядом с Ричардом; глаза его были холодны и жестоки. Он ждал не виски, он ждал денег.