Аня молчала, а Сергей чувствовал себя неуютно. Она смотрела на него, мучимая выбором, что делать — разрешить или влепить пощёчину. Анька не один раз представляла себе их первый поцелуй, и всё гадала, как это будет?

— Можно, — одними губами сказала она, неожиданно для себя.

Поляков набрал побольше воздуха, наклонился. Анна подалась к нему, подставляя туго сжатые губы. Он прижался к ним своими губами, одной рукой привлекая её к себе за плечи. Его атака была стремительной, но не то чтобы совсем неожиданной. Кондрашова слышала стук сердца только вот своего собственного или Сергея она не могла понять.

Поляков всё сильнее неумело прижимался к её губам. Они целовались долго, так казалось Аньке. Ей было хорошо, приятно… а от его модного свитера “BOYS” шёл такой жар, что девочке казалось, что она может обжечься.

— Пусти… — Аня оттолкнула Сергея, а он тяжело вздохнул и отступил назад.

— У тебя бьётся сердце? — шепотом спросил он.

— Мне страшно… — честно призналась Анька, дрожа всем телом от новых ощущений. — Со мной что-то происходит…

— Давай ещё разочек…

— Обойдешься!

Но Сергей отступать не собирался.

— Можно я тебя домой после школы провожу?

— Можно. Если поможешь в одном деле, и приставать больше не будешь…

***

— Эй ты, коза! — Сергей медленно поднялся со своего места. — Я сейчас тебя воспитывать буду!

Аня лишь успела пискнуть и нырнуть за парту, стоящую перед учительским столом. Разгневанный Поляков, опрокидывая стулья на своём пути, наступал на неё. Он рванул парту на себя и с неё полетели учебники на пол.

Анька изловчилась и прошмыгнула под растопыренными пальцами Сергея. Метнулась к столу учителя. Всё это время девочка прижимала к себе дипломат с тетрадками.

— Врёшь не уйдёшь, — рычал Поляков фразой героя из книги Толстова, продолжая надвигаться на одноклассницу.

Анька вновь оказалась под столом. Девочка заметалась на месте, дальше бежать было некуда. Она посмотрела на сумку Клариссы Дмитриевны и с ядовитой улыбкой крикнула, вторя Полякову:

— Врёшь не возьмёшь!

— Ну как? — прошептал Сергей, он уже успел обежать стол и нависал над Кондрашовой. — Всё получилось? Попалась!

— Ага, — Анька закрыла молнию на сумке Клариссы Дмитриевны. — Чего там делают остальные? Пощади!

— Собирают свои вещи с пола, и тут же театрально для остальной публики завопил: — Молилась ли ты на ночь, Дездемона?

— Спасибо… — Кондрашова ещё что-то хотела сказать, но не успела, прозвенел звонок на урок.

Дверь класса открылась, впуская Клариссу Дмитриевну. Девятый “А” быстро разбежался по своим местам. Аня и Сергей тоже успели сесть за парты. Только Женька Ананьев не успел, он остался около доски с мелом руке.

— И что тут такое происходит? Ананьев, ты забыл, где твоё место? — от холодного голоса учительницы Женька попятился назад и припечатался к доске.

Журнал с грохотом опустился на стол.

— Ананьев ты ещё здесь?

Женька быстрым шагом направился на своё место. А весь класс затаился. Кларисса Дмитриевна была не в настроении.

— Кондрашова к доске.

Аня медленно поднялась.

— Зачем? — на лице Аньки появилось недоумение.

— Отвечать домашние задание.

— Так вы же меня спрашивали на прошлом уроке…

— Ну и что же, что спрашивала, — строго сказала Кларисса Дмитриевна.

— А что, теперь только меня спрашивать будите? А я поняла! Это так вы мне мстите за то, что я не соглашаюсь с вашим мнением…

— Не хами! Иди к доске.

Аня отделилась от парты и медленно пошла к доске. Она остановилась и повернулась лицом к классу.

— Я слушаю, — с усмешкой сказала Кларисса Дмитриевна, поднимая с поло свою сумку.

Как только она открыла сумку, оттуда выскочила крыса. Женщина с криком вскочила на стул ногами. Она несколько минут надрывала голосовые связки, истошно визжа от страха, а ученики бегали за грызуном, пытаясь его поймать.

Ножки стула подогнулись и с треском сломались, не выдержав веса Клариссы Дмитриевны…

— Кто? — тихо спросила директор школы, обводя девятый “А” строгим взглядом.

Ольга Борисовна терпеть не могла, когда в её школе происходили ЧП. А в девятом “А” они происходили регулярно и виной тому всегда становились два ученика, которые и в этот раз скорей всего были причастны к последнему происшествию.

— Кто это сделал? Кто довёл Клариссу Дмитриевну? Кто подложил ей крысу?

Если б директриса кричала или громко говорила, угрожала, всё было бы проще. От её совершенно спокойного тона у всего класса в жилах вся кровь сворачивалась в комочек страха.

Класс молчал, не было обычного шума, сопровождаемого смешками, не было острот и реплик, не было невзначай сброшенных на пол ручек. Молчание затягивалось, в кабинете стояла мёртвая тишина.