— Когда же это закончиться? Для тебя я всегда буду маленькой! А мне стыдно в этих уродских штанах ходить. У нас в классе из девчонок никто их не носит, только я…

— Мня, не волнуют другие. Ты мой ребёнок и я забочусь о твоём здоровье, а за другими пускай следят их родители! — мама была строга и непреклонна. — Давай не капризничай, иди, мойся и завтракать.

— Ну, за что мне такие мучения! — с отчаянием в голосе воскликнула Аня, сдерживая слёзы. — За что?

— Ты мне потом ещё спасибо скажешь.

— Ага… — всхлипнула Анька, удаляясь к себе в комнату. — Ещё и какое…

— Выросла девочка, совсем взрослая стала… — тихо пробормотала Зинаида, украдкой вытирая слезу.

Завтракали в полной тишине. Михаил Михайлович как обычно читал газету, помешивая песок в чашке. Зина суетилась у плиты. Анька всё ещё дулась на мать, недовольно поглядывая в окно.

— Спасибо, — бросила Аня, вставая со стула.

Зинаида подставила щеку для поцелуя, но дочка прошла мимо.

— Чего это она? — спросил Михаил, отрывая глаза от газеты.

— Панталоны.

— А-а, — протянул Кондрашов, поняв, в чём суть раздора между женой и дочерью.

— Я ложусь в больницу.

— Что-то серьёзное? — встревожился он.

— Обычное обследование.

Зинаида не хотела пугать мужа.

— Точно?

— Не беспокойся, неделя максимум десять дней, — Зина чмокнула мужа в щеку.

Аня выскочила за дверь. Спустившись на лестничную площадку этажом ниже, швырнула дипломат в угол, задрала платье и подтянула панталоны вверх до предела. Резинки больно врезались в тело, но красота требует жертв. Поправив подол, Анька взяла дипломат и быстрым шагом пошла вниз по ступенькам.

За углом дома её ждал Сергей. Уже неделю они не разговаривали. Аня, сделав вид, что его не заметила, ускорила шаг.

— Привет, — сказал Поляков, догнав Кондрашову.

— Привет, — как можно безразличнее ответила она, не сбавляя шага.

В школу они прибыли на вполне приличном расстоянии друг от друга.

День тянулся. Казалось, что уроки идут не по сорок пять минут, а по два часа. На истории Аня то тяжело вздыхала, то зевала в ожидании звонка. Она помотала головой, пытаясь хоть как-то настроиться на урок, перевернула страницу учебника.

Юлька придвинулась по скамейке к ней и зашептала:

— Нюрка, ты физику сделала?

— У Шустровой скатала, — ответила Анька. — Юлия Сергеевна! Неужели ты не сделала домашку?

— Не успела… Что я не человек что ли?

— Ты не человек! Ты Юлия Сергеевна…

— Хватит! Дай списать…

— И мне… — попросил Женька, ткнув Аню в спину карандашом.

— Волкова, Кондрашова, Ананьев! Делаю вам первое замечание и ставлю точки в журнал, — предупредил Юрий Константинович Палтусов, учитель физики. — Кондрашова, после уроков будешь строить глазки Ананьеву. Он и так при виде тебя хвостом виляет.

Весь класс засмеялся. С разных сторон посыпались комментарии ребят.

— А я тут причём? Я у Кондрашовой только ручку спросил, — с невинным видом возмутился Ананьев, открывая перед собой на парте дипломат. — Ручку дома забыл, писать в тетрадке нечем. А на Кондрашову вообще не смотрю, — Женька спрятал красное лицо за чемодан.

— В таком случае в конце урока сдашь мне сою тетрадь.

— Несправедливо! Пускай, Кондрашова и Волкова, тоже показывают свои записи — нагло заявил, высовываясь из чемодана Женька.

— Ананьев сейчас твоя точка превратиться в двойку.

— Не-не-не! … — парень убрал с парты чемодан и открыл тетрадку. — Я уже пишу…

— Откройте учебники на странице двадцать, читаем новый параграф… Пока Елисеев пишет на доске домашние задание.

— Кондрашова, — услышала Аня за спиной приглушённый голос Женьки.

— Ну что опять? Дам я тебе списать… после Юлии Сергеевны.

— Да я по-другому… Это тебе, — он протянул записку.

Анька положила на коленки сложенный листок бумаги, развернула его и, узнав корявый подчерк Полякова, затаив дыхание прочитала:

“Что ты делаешь сегодня вечером?”.

Кондрашова покосилась в сторону Полякова, он сидел на последней парте, через ряд от неё. Сергей хитро улыбнулся и подмигнул ей.

— О! — восторженно зашептала Юлька, заглянув в записку, через руку подруги. — Поляков созрел для свидания…

“Ещё не знаю, но скорей всего буду занята, важными делами”, - написала Анька на том же самом листке и передала его обратно. Пойти очень хотелось, только вот соглашаться так быстро она не собиралась.

Через некоторое время записка вновь вернулась к ней. Аня развернула её дрожащими руками.

“Может, в кино пойдём? Там сегодня будет классный боевик. Или тебя, как маленькую, в девять часов после “Спокойной ночи, малыши”, спать загоняют?”.

— Ну, вот ещё! — презрительно фыркнула Анька.