Плохо соображающая, от поцелуев Кондрашова закрыла отяжелевшие веки. А Сергей, не теряя времени, накрыл, очередным затяжным поцелуем, её рот, путаясь пальцами в пуговицах блузки. Он постепенно придвигался к своей цели. И всё бы у него получилось, если бы не хлопнула входная дверь в коридоре.

— Подожди… — отталкивая Сергея, зашептала Кондрашова.

— Ну, что ты? — обиженно забубнил он.

В этот момент на пороге комнаты появилась Людмила Валентиновна.

— Что здесь происходит? — вид у неё был потрясённый. — Шлюха, — выдохнула она, оценив ситуацию.

Сергей, услышав голос матери, оторвался от Аньки, повернул голову и раздражённо выговорил:

— Не смей так называть мою девушку!

— Шлюха, — с горечью повторила Людмила Валентиновна. Она не смотрела на сына, точно его в комнате не было. Женщина не сводила злого взгляда с Аньки.

— Мам, я тебе уже сказал — не смей так называть Аню. И выйди! — приказал сын.

Людмила развернулась и исчезла за дверями комнаты. А Сергей повернулся обратно — лицом к Аньке, прижался лбом к её обнажённому плечу, вздохнул и, подняв голову, отвёл от неё глаза.

— Ладно, пойдём я тебя домой провожу.

***

Анатолий, не прерывая поцелуя, уложил Зину на кровать. Он совершенно не помнил, как снимал с неё одежду. Толик застонал от чувства освобождения, от того что наконец-то исполнилась его заветная мечта.

Он прижимал любимую к себе, чувствуя всем телом, как идеально они совпадают телами, как они подходят друг другу. Зинаида — его женщина, Поляков это знал всегда.

Теряя рассудок, Анатолий готов был войти в неё, но тут Зина открыла глаза и прошептала:

— Я люблю тебя…

Поляков прорычал что-то и, не отрывая взгляда от любимой, вошёл в неё…

… Именно таким он и представлял себе рай. Это-то чего не могло быть у него в реальной жизни, это-то, о чём он мечтал и хотел. Какой же это кайф, когда ты можешь отдать всю свою любовь той единственной которою любишь всю жизнь.

Анатолий брал Зинаиду снова и снова, стараясь наверстать упущенное время, годы. Поляков не помнил многое, его словно выкидывало каждый раз, в тот момент, когда они оба одновременно достигали пика наслаждения и летели в бездну счастья, своего маленького рая. Каждый раз он прибывал в пространстве вне времени, в другом измерении… в рае…

Зине хотелось запомнить всё — каждую мелочь, каждый вздох, слово. Всё что происходило между ней и Анатолием в это вечер, чтобы потом в больнице вспоминать эти моменты. Но время быстротечно и сказка закончилась…

Зинаида поднялась, её взгляд остановился на теле Толика. Вся спина в шрамах, в отверстиях от пуль, ожогах.

— Что это? — женщина провела пальцем по самому большому шраму.

— Издержки профессии, — Полякову не нравилось, что они затронули эту тему.

Он повернулся на спину, дёрнул её за руку.

— Теперь-то ты уйдёшь от мужа?

— Нельзя…

— Почему нельзя? Почему, чёрт побери? — заорал Анатолий. — Только не надо мне опять впаривать про то, что ты не хочешь рушить две семьи…

— Не ори, пожалуйста… Есть множество причин… И дело уже даже не в семьях…

Зинаида встала, обернулась в простыню, пошла в ванную.

Она долго стояла под душем и даже не хотела анализировать, что только что произошло. В данный момент она принимала ситуацию такой, как она есть. Теперь Зина наслаждалась каждым мгновением, каждой секундой подаренной ей жизнью. Она старалась не думать, что будет дальше, ей не хотелось тратить на это драгоценный минуты.

— Господи, благодарю Тебя… — прошептала Зина.

Она закрыла воду, вышла из душа, обмотала полотенце вокруг тела и вышла из ванной. Анатолий был уже одет.

— Ты хотела поговорить?

Зинаида сразу напряглась. По-видимому, Поляков что-то почувствовал, подошёл к ней заглянул в лицо.

— Говори, — немного грубо приказал он, расценив её испуг по-своему.

— Дай мне слово… нет не так… — Зина замолчала, подбирая нужные слова. — Мне предстоит тяжёлая операция… Сложная… Я не знаю, что будет дальше, смогут ли мне помочь врачи… Я бы очень хотела, чтобы всё закончилось хорошо…

Она вспомнила слова врача:

— С каждым днём шансов на положительный исход остаётся мало…

Анатолий крепко прижал её к себе.

— Зина я не понимаю…

— Я чувствую, что операция не поможет… Алик… у меня рак…

Анатолий замер.

— Я не дам тебе уйти сейчас, когда ты наконец-то стала моей! Ты слышишь меня я найду врачей… В Израиле, в Германии… мы поедим в Израиль, там тебя вылечат…

— Никуда мы не сможем поехать, ни в какой Израиль… Ничего не надо… Я прошу тебя только об одном — поклянись, что, если со мной что-нибудь случиться ты не оставишь Аню. Ты поможешь ей… когда она будет нуждаться в помощи…

Он прижался лицом к её лицу, чтобы она не увидела его слезы. Перевёл дыхание, поднял голову и заглянул ей в глаза.

— Я всё сделаю, — смерившись, прошептал Поляков.

***

Аня ложкой мешала в чашке песок, смотря в стенку невидящим взглядом, и улыбалась.