Парень встал, грубо схватил покрасневшую Кондрашову за руку и потянул за собой.

— А может и не только… — шепнул он ей в ушко, ведя за собой.

Анька вздрогнула от этих слов, по спине прошёл холод.

Они вышли из кафе. Сергей закурил, а девушка продолжала молчать, топчась на месте.

— Ну что пойдём, повторим? — он показал кивком головы на парк, где были заросли кустов.

— Нет!

— Нет? А разве не за этим ты пришла, — Сергей придвинулся к ней, его рука прошлась по ноге девушки, залезая под подол платья. — Разве тебе не понравилось, когда с тобой, так как с дешёвкой?

— Я беременна! — разозлилась Аня.

— Беременна? — в голосе Полякова закипела ярость, но тут же она сменилась идиотским смехом. — Беременна!!!

Он присел на корточки, продолжая хохотать. Вся решимость Аньки пропала, она повернулась, чтобы уйти. Но Сергей поднялся на ноги и схватив девушку за руку развернул к себе лицом.

Парень смотрел на неё тяжёлым, злым взглядом.

— Что, ты, хочешь от меня? Женой моей хочешь стать? Нет уж! Денег?

Кондрашова отвела от него глаза. Её лицо пошло красными пятнами, в глазах появилась боль и обида, ресницы подрагивали.

— А у меня их нет!

— Анатолий Васильевич…

— А вот отца сюда вмешивать не надо! — раздражённо выпалил Сергей.

Он чувствовал себя мерзавцем. Только мерзавец мог так поступить — отыграться за ошибки родителей на этой беззащитной девчонке. Но инстинкт трусости взял верх: “Пускай сама выпутывается. Он — то здесь причём? Ну, подумаешь один раз трах***, а может она после этого ещё с кем-нибудь?”.

— И вообще я не уверен, что это мой ребёнок!

Поражённая, Анька ахнула и резко оттолкнула его.

— Не была я ни с кем, кроме тебя! — прошипела она и со всего маха влепила Полякову звонкую пощёчину. — Сколько же в тебе подлости и злости!

— Ах ты тварь! Ты об этом ещё пожалеешь! — пригрозил Поляков, прижимая ладонь к щеке.

— Я напишу заявление в милицию, что ты меня изнасиловал!

— Запомни детка, ты никто! — Сергей наклонился к ней и шептал в самые губы. — И поверят в мой рассказ. А я изложу свою версию. Ты сама пришла ко мне в палатку, и всё было добровольно! — Он откинул окурок в кусты и направился в кафе.

Анька осталась одна. “Всё вполне закономерно. И на что только рассчитывала? Что можно было ожидать от этого подонка?”, - думала она.

В полной прострации направилась к дверям, а в голове одна мысль: “С беременностью надо что-то делать. Срочно! Пока ещё срок маленький…”.

Юлька и Алинка ждали Аню у дверей.

— Ну как? — Новикова сразу набросилась на неё с расспросами.

— Потом расскажу, — Кондрашова направилась в туалет. — Дайте сигарету.

— Ну, хотя бы вкратце!

— Сказал, что это не его ребёнок. И значит проблемы мои…

— Надо всё рассказать Анатолию Васильевичу, — предложила Юлька.

— Нет! Не хочу… мне … стыдно…

Анька застыла у зеркала, уставившись в своё отражение большими серыми глазами. Юлька шагнула к ней, осторожно тронула её за плечо:

— Это Полякову должно быть стыдно. Ты только не переживай… мы что ни будь, придумаем. А сейчас пойдём…

— Идите… я догоню.

Подруги развернулись и быстро направились к дверям, оставив Кондрашову одну.

Анька выкурила сигарету, поправила пряди волос и вышла из туалета. Она уже была у самого выхода, когда услышала за спиной резкий окрик Евгения:

— Эй, Нюрка подожди!

Она остановилась, но не обернулась. Сильная рука Женьки больно сжала её плечо, властно развернула лицом к себе.

— Я всё знаю! — бесцеремонно сверля её презрительным взглядом, процедил он сквозь зубы. — Только не могу понять, чем он лучше меня?

— О чём ты?

— Что у тебя с Поляковым? — цепкие руки Женьки держали её за оба плеча, деться было некуда. — Он только что мне рассказал, как ты с ним…

— Тебя это не касается! — взяв себя в руки, спокойно ответила Аня.

Последние слова взбесили Ананьева. Он крепко сжал пальцами её лицо и впился в губы поцелуем. Женька целовал её долго, а Анька на протяжении всего поцелуя стояла не подвижно. Она просто онемела от страха. “Просто какое-то дежавю” — ей казалось, что всё это уже было с ней. Девушку просто окатил панический ужас.

Но Женька не видел и не чувствовал того что происходило с Кондрашовой. Он был ослеплён обидой. Выпитое спиртное ударило ему в голову, и Ананьев уже ничего не соображал. Он сходил с ума по Аньке, а она дразнила его — не подпуская к себе. А потом унизила своим предательством, переспав с Поляковым.

— Не надо, — отстраняясь от него слегка поморщившись, попросила она.

Женька ослабил хватку, тихая просьба возымела отрезвляющий эффект.