— Да… — она забилась в его руках. — Да… — выдохнула вновь, между пьянящими поцелуями.

— Только на одну ночь…

После этих часов любви они станут всего лишь далёким воспоминанием друг для друга. Он знал — она не любит его и понимал — в его жизни будет только одна эта ночь, одна единственная, украденная у судьбы. А завтра он вновь станет её тенью, ангелом хранителем, просто другом. Ну, а сейчас он заставит её забыть… забыть всё. Забыть страхи, унижение и боль.

— Да… — пробормотала Анна, сходя с ума от его поцелуев, выгибая спину. — Да… — вырвался стон из её губ, когда Женька вошёл в неё сразу и до конца, но тут же замер, неизвестно где, найдя силы.

— Тебе больно? — спросил он, с заботой смотря в глаза любимой.

— Нет… — прошептала Анька. — Мне хорошо… мне очень хорошо… — она закусила губу, чтобы не закричать, чтобы не потребовать немедленного продолжения.

И Женька словно все, поняв без слов, вновь её поцеловал, продолжая двигаться, входя в неё с каждым разом всё глубже и глубже. Он смаковал каждое прикосновение, каждое соединение и торжествовал, чувствуя, как Аня отвечает на поцелуи и вонзает ногти в его спину. С каждым новым толчком, с каждым новым движением он стремился передать любимой свою скопившуюся за годы любовь. Постепенно теряя нить реальности, блуждая где-то вне времени в прострации.

Продолжая удерживать Анну на весу, вонзился в неё ещё раз, содрогнулся всем телом, и вот желаемое опустошение, а затем и опутывающая лёгкость, доводящая до эйфории…

Анька ощущала, как Женькина сила пронизывает её насквозь. Горячее кольцо всё сужалось и сужалось, и вот она вспышка и вот оно помутнение разума и чувств. Молодая женщина вскрикнула, от последнего сильного толчка любовника и упала без сил на подушку, придавленная мужским телом…

Эта ночь была самой длинной и в тоже время самой короткой для Анны и Евгения.

Анька и не знала, что бывает такая физическая близость, что она может быть такой приятной и может вызывать столько чувств.

Они перебрали все возможные позы. Женька не отпускал её не на секунду. Его гонка и стремление насытиться любимой напоминало марафон.

— Моя любимая Анютка… — со стоном выдохнул Женька, наполняя её собой, доводя обоих до последней точки. С годами сдерживаемое влечение вырвалось на свободу, опустошив Евгения до конца. — Всё будет хорошо, — он прижался к её тёплому телу. Ему вдруг стало так спокойно и хорошо…

После они лежали и молчали, боясь прервать словами этот временный миг счастья.

— Жень… — прервала молчание Аня.

— Тс-с-с… — протянул Евгений, накрыв её рот рукой, останавливая ненужные готовые слететь с её губ слова. — Всё потом…

Но в это время зазвонил телефон.

— Чёрт! — ругнулся Женька.

Он нашарил на тумбочке истошно заливающийся мобильник.

— Да…

***

Чёрный Мерс не притормаживая, проскочил перекрёсток на красный свет. Автомобиль стремительно летел по полосе против движения, ловко уворачиваясь в последнюю секунду от встречных машин. Взвизгнув покрышками иномарка, свернула на проспект и через сто метров исчезла во дворе нового элитного жилого района. С грохотом она проскочила, расшвыривая комья земли, через газон и проехала по тротуару, распугивая прохожих. Пересекла детскую площадку и, выехав на асфальт, внезапно затормозила у первого подъезда.

Дверца Мерса резко распахнулась, и сутулая мужская фигура высунулась из него. Помутневшими глазами Валерий окинул двор, обошёл машину и направился к подъезду.

Женщина, спускавшаяся по ступенькам, увидев в руках Татарина пистолет, истерично взвизгнула и отступила в сторону.

Выбив ногой входную дверь, Валерий ворвался в квартиру. Пересёк несколькими стремительными шагами пустую прихожую и вошёл в комнату и тут же остановился. Стоящий на столе небольшой магнитофон заходился в крике попсовой зарубежной мелодией. Рядом на грязной столешнице валялся пустой пластиковый шприц. На его стенках были заметны остатки какой-то желтовато-коричневой жидкости.

Рядом со столом на диване в свободной расслабленной позе лежала Алина. Зрачки сужены, взгляд направлен куда-то вверх к потолку. Она была под кайфом.

Валерий сел рядом с ней, схватил её рукой за волосы, задрал голову так, чтобы она смотрела на него.

— Ты, убила их?

— Я — истерично засмеялась Алинка. — Юлька твоя даже пикнуть не успела. Красиво я ей расписала личико?

— Заткнись, тварь! — Татарин ударил её по лицу.

— А с сыночком пришлось повозиться. Я накрывала его лицо подушкой… он так махал ручками, так мило боролся со смертью… — глумливо пела Алинка, из неё фонтаном выплёскивалась дикая злость и ненависть. — Маленький ублюдок никак не хотел покидать этот мир … Тогда я навалилась на него всем телом и удерживала подушку до тех пор, пока он не задохнулся.