Эдам кивает. Мы сидим на влажной земле, я все говорю, говорю о его младшей сестренке, а он выкладывает из веточек и камней сердце.

Два дня она не заходила в сеть — странно. Я уже с трудом управлялась с каждодневными делами и обычной неразберихой школьной жизни, которая но мере продвижения семестра только усугублялась. А что будет в Рождество? До него, правда, еще далеко, но некоторые девчонки уже обсуждали планы на праздники. Мне хотелось залезть в какую-нибудь нору и впасть в спячку до самой весны.

— Можно мне воспользоваться твоим ноутбуком? Это ненадолго.

Эдам сидел в учительской, куда я обычно заходила только в поисках свободного компьютера. Сегодня школьные компьютеры все до единого оказались заняты: учителя проверяли четвертные контрольные, трудились над отчетами. Но мне до смерти нужно было поговорить с ней, убедиться, что у нее все в порядке. Только так я могла выдержать нескончаемую череду дней.

— Конечно, — откликнулся Эдам, поднимаясь. Ноутбук, как всегда, торчал у него под мышкой. — Найдем какое-нибудь укромное местечко? В библиотеке?

Я кивнула, и мы молча зашагали по школьным коридорам. Последний раз мы с ним разговаривали у церкви, на том месте, где закопали Бетси и где он молился о ее душе. В библиотеке пусто — только две девочки склонились над учебником, да библиотекарша надевала обложки на новые книги. Она улыбнулась нам, когда мы сели за стол.

— Мы с тобой так и не сходили на выставку, — вскользь замечает Эдам и кивает на портреты. — А теперь уже поздно.

Я открываю ноутбук и жду, пока подключится Интернет.

— Не хочется мне ни на какую выставку, Эдам.

— А я думал, тебе нравится живопись, — говорит он и вводит пароль. Я замечаю начальные буквы — «б», «е» и «т».

— Нравится. Просто… просто я когда-то любила одного художника.

И до сих пор люблю. Но нет, больше я ничего не скажу.

Эдам с пониманием наклоняет голову.

— Старая любовь?

Я киваю.

— Плохо кончилось?

Я пристально изучаю страничку Google, очень надеясь, что Эдам не будет настаивать на ответе. Он все не так понял.

— Стало быть — да.

— Я недолго. — Поднимаю на него глаза. Неужели намек не ясен?

— Четвертый класс у меня только через пятнадцать минут, — говорит он и не двигается с места.

Я разворачиваю компьютер лицом к себе, захожу в «Afterlife» и через какое-то мгновение уже проверяю свои сообщения. Ни одного нового. Зайдя на страничку Джо-джо, я вижу, что сегодня утром она была в сети, и вздыхаю. Наверное, слишком громко.

— Все в порядке? — Эдам вытягивает шею и заглядывает на экран. — И ты туда же? А я-то думал, этим только молодняк увлекается. — Он с ухмылкой снимает какую-то книгу с ближайшей полки, открывает наугад. — Загадочная вы штучка, мисс Джерард. Или миссис Джерард? — Он с любопытством смотрит на меня, пробираясь все глубже, в самую душу.

— Мисс, — шепчу я, отъезжаю вместе со стулом и еще круче разворачиваю компьютер.

И тут объявляется Джозефина, будто только меня и поджидала. Наши разговоры уже стали привычными, и всегда первой начинает она. Но на этот раз ни рамочки для переписки, ни знакомого приветствия.

Ничего.

А времени-то у меня нет! Я сама открываю окно, чтобы написать ей. В ту же секунду ее иконка тускнеет — она отключилась.

— Странно, — говорю я и снова щелкаю на ее иконке.

— Что такое?

Ничего не поделаешь, надо объясниться. Или наплести что-нибудь, или сказать правду. Женщины моего возраста не играют в «Afterlife».

На экране появляется новый запрос: Коготь в сети и хочет стать вашим другом.

— У меня есть… приятельница, а у той — дочка-подросток. И у нее сейчас, скажем так, трудный период. — Я читаю и перечитываю запрос, не соображая, что делать. — Подруга попросила помочь с дочкой, и мы с ней решили, что «Afterlife» — лучший способ выяснить, чем та живет.

— Ты за ней шпионишь? — недоверчиво спрашивает Эдам и возвращает книжку на место.

— Не то чтобы шпионю… — Чувствуя, как к щекам приливает кровь, я решаюсь и кликаю по слову «принять», и передо мной разворачивается страничка Когтя.

— Так девчонка знает, что это ты? — не унимается Эдам.

Я качаю головой. Черт меня дернул… Хотя ведь это почти правда. Бегло проглядываю данные Когтя. Та же школа, что у Джози… на год старше… играет в хоккей…

— Значит, шпионишь.

— Да, — признаюсь я. Какой-никакой, а отвлекающий маневр.

— И что же ты выяснила?

— Что она очень несчастна. Что ей не с кем поговорить. Что ей, быть может, угрожает опасность. — Какое облегчение — высказать то, что тревожит. — У меня душа за нее болит.

— Привет, — пишет Коготь. — Ты подружка Джози?

Я тупо смотрю на рамочку со словами.

— Тогда надо рассказать об этом ее матери.