— Худо ему. — Мимо меня снова пробегает сестра-хозяйка и на этот раз, поджав губы, встряхивает градусник, а затем из смотровой появляется Эдам: глаза обведены темными, как грибные шляпки, кругами, рот будто синяк на бескровном лице.

— Господи! — невольно вырывается у меня.

— Да уж, — мрачно откликается Эдам и обращается к Сильвии: — У меня сегодня три урока, нужна замена. Поможете?

— Положитесь на меня. Отправляйтесь к себе и немедленно в постель. Фрэнки, проводите Эдама до комнаты. Не дай бог, где-нибудь по дороге свалится.

Сестра-хозяйка бросается с ведром к одной из девочек, которую снова тошнит. Она гладит ребенка по голове, а я перевожу взгляд с Эдама на свою корзину.

— Право слово, это ни к чему. Можете отдаться… своим носкам.

Он еще и острит, хотя, судя по лицу, ему совсем не до шуток.

— Простите за давешнее… Я помог бы собрать белье, но…

— Ничего страшного. Подумаешь, стопка простыней.

Зря я его перебила. Любопытно, что за разговор был у него с девчонками.

— Я не хотел вас обидеть, — добавляет Эдам и тяжело шаркает на выход из лазарета. Я, как было велено, направляюсь за ним. — Да не надо… — Он приостанавливается, смотрит на меня. Спорить у него сил нет. — Тогда сюда.

— Стало быть, вы австралиец? А из каких мест?

Может, мне следует поддержать его, взять под руку?

— Кто говорит, что я австралиец? — На его больном лице мелькает слабое подобие улыбки, к которой я уже начала привыкать.

— Сильвия.

Поклясться могу, что проходы в этой части здания еженощно меняются местами, нарочно чтоб меня запутать. Один темный коридор переходит в другой, третий сплетается с четвертым.

— В какую сторону? — Я кручу головой, очутившись перед развилкой.

— Я такой же англичанин, как вы, — говорит Эдам тусклым голосом, словно все его силы уходят на то, чтобы оставаться на ногах. Вид у него — краше в гроб кладут.

Мы снова поднимаемся по лестнице. Эдам грузно опирается на перила и хватает ртом воздух, как при последнем издыхании.

— А по говору вы не похожи на англичанина.

— Не все мы в действительности таковы, какими кажемся, — пыхтит он, переводя дух и вытирая бисерины пота с лица. Затем вытаскивает из кармана связку ключей. — Вот моя комната.

— Верно, — соглашаюсь я. — Выздоравливайте. — Развернувшись, иду в обратную сторону.

— Мервилламба, если вам интересно, — сообщает он мне вслед. — Я там прожил достаточно долго, чтоб подцепить акцент.

— Мерви… что?

Я не оборачиваюсь, напоминая себе об опасности. Друзья — это опасно, оговорки, любая утечка информации — опасно. Для всех я загадка и должна ею остаться. Я не имею права увлекаться.

— Местечко в Австралии, где выращивают бананы, — говорит Эдам.

За спиной у меня раздается щелчок замка, я тороплюсь прочь и снова теряюсь в путанице лестниц и коридоров.

Нина всегда не ладила с высотой. Лестница пошатнулась, Нина ухватилась за перекладину, и в палец впилась заноза.

— Ой! — Она слизнула с пальца кровь и пробормотала, силясь дотянуться до пыльной коробки на полке: — Никак… не достать.

— Надо было повыше залезть. Пустите, дайте-ка я попробую.

Стоявшая внизу девушка-помощница, симпатичная и молоденькая, только что из колледжа, напоминала Нине ее саму лет двадцать назад — такая же дерзкая, полная решимости добиться успеха.

Нина с трясущимися коленями, потихоньку, ступенька за ступенькой, спустилась вниз. У нее сильно кружилась голова.

— Прости. Думала, одолела свой страх. — Нина виновато развела руками, сконфуженно засмеялась, но горло перехватило. — Оказывается, стало еще хуже…

— Посторонитесь, — ухмыльнулась Петра.

Невесомая и гибкая, она по-мальчишечьи ловко вскарабкалась по лестнице. У нее была короткая стрижка и чистая, без малейших следов косметики, кожа. Между репетициями Нина хотела испробовать новые румяна и попросила Петру послужить ей моделью. Та отказалась наотрез, заявив, что касаться ее кожи дозволено лишь воде и натуральному оливковому маслу.

— Осторожнее! — Нина с тревогой наблюдала, как балансируют на тонкой перекладине кроссовки Петры. — Не хватало только, чтоб ты грохнулась. Ты мне нужна живая и здоровая — нам еще с кордебалетом работать. Смывать эту сажу между сценами — тихий ужас!

Нина шутила, а у самой внутри все похолодело, когда девушка потянулась за коробкой.

— Есть! — Мгновение спустя Петра уже стояла рядом. — Вы что, в самом деле боитесь высоты?

Нина пожала плечами, вдруг ощутив себя древней старухой рядом с этой девочкой.

— Не так чтобы. Когда-то и повыше залезала.