— Не очень-то это хорошо, миссис Кеннеди. Если вам известно, кто вам пакостит, а вы нам не скажете, мы ничего не сможем сделать. — Она внимательно следила за Нининой реакцией.

— Вы не понимаете, не можете понять! Но прошу вас, поверьте, мне нужна ваша помощь. Вы не снимите отпечатки с входной двери?

— Миссис Кеннеди, судя по всему, никакого преступления не было. Признаков взлома нет, а повреждения на вашей машине вполне могли быть вызваны тем, что вы сами врезались во что-то. Вызывать к вам команду криминалистов для снятия отпечатков пальцев я считаю нецелесообразным использованием сил полиции. — Сержант Нейлор убрал блокнот.

Нина скрипнула зубами.

— Джози, позволь мне минутку поговорить с полицейскими наедине.

— Миссис Кеннеди…

— Пожалуйста! — Нина и сама слышала, с каким надрывом звучит ее голос. Ухватившись за спинку дивана, она понизила тон: — Вы должны всерьез воспринимать мои слова.

— Если бы вы сказали, почему кому-то нужно вламываться к вам в дом или угрожать, я смог бы принять решение о необходимости дальнейших действий. А так… На данный момент мы ничего не можем сделать. — Сержант Нейлор сложил руки на груди и покачался с пятки на носок.

Вот чурбан, подумала Нина. Наверняка из тех, кто симпатизирует мужу, отколотившему жену, поскольку считает, что баба сама напросилась.

— Я не могу сказать. — Нина опустила голову. Она хорошо помнила его слова: «Не доверяй никому!» — Простите.

— В таком случае, миссис Кеннеди, поскольку ваша собственность не похищена и все в доме находятся в безопасности… — Нейлор огляделся, ища подтверждение своему заявлению, — а вам непосредственно ничто не угрожает, мы уходим.

У Нины внутри все похолодело. Уходят! Бросают их с Джози одних. В отчаянии она нашарила листок бумаги, ручку и нацарапала свой номер. Протянула констеблю Шелли, не сержанту.

— Если вдруг передумаете и все-таки решите мне помочь, позвоните, — прошептала она умоляюще. — Пожалуйста!

Та медленно кивнула — проблеск сочувствия и женского единства? — и поспешила за своим напарником.

— В случае необходимости вы знаете, где нас искать. — Полицейские стояли на крыльце. — Только сначала убедитесь, что у вас и впрямь есть повод, ладно? — Сержант хохотнул и вышел, констебль Шелли за ним. Напоследок еще раз глянув на Нину, она сунула записку в карман.

Нина заперла дверь. Дом молчал. Она прислонилась к стене, прижалась затылком и ладонями к холодной штукатурке. Никогда ей не было так одиноко в собственном доме.

В одно воскресенье я сидела на своем каменном подоконнике и мечтала, что вот сейчас покажется папина машина и грязно-серая картинка зимы сразу повеселеет. Ледяной холод старинного здания заползал прямо в кости, и я сама почти окаменела. Все остальные — безымянные воспитатели и дети, которых я как следует не знала, — носились туда-сюда по всяким утренним делам, а я сидела и ждала, ждала, не сводя глаз с ленточки дороги, убегавшей в сторону леса. И от скуки водила пальцем по стеклу вдоль змеистых следов, которые оставляли капельки на запотевшем стекле.

— Никак, мух ловишь?

От ехидного голоса у меня побежали мурашки по спине. Она! Эта женщина появлялась вроде как ниоткуда, из шкафов или из стен; она была сразу везде. Дети говорили, что она — глаза и уши других воспитателей, шпионит за нами и только и ждет, чтоб мы сделали что-нибудь не так. Кто-то сказал, что это она приходит по ночам. Я до жути боялась ее туго-натуго стянутых черных волос, от которых длинное лицо казалось очень белым и мертвым.

Вдруг поверив во все ужасы, которые слышала от детей, я безмолвно смотрела на нее. Потом выдавила:

— Я жду папу.

Она ушла, а ее издевательский хохот еще долго висел в воздухе.

Папа все-таки приехал. Я знала, что приедет! Мне стало тепло, словно огонек вспыхнул внутри, так пламя бежит по газете и по щепкам, когда мы зажигаем камин. В десять минут четвертого, когда я прождала почти пять часов, папина машина проехала по дорожке и остановилась у главного входа. Он вылез из машины с широченной улыбкой, наверное, у него было хорошее настроение, потому что он прокатился. Папа души не чаял в своей машине, всех уверял, что его «форд гранада» 73-го года прочный как танк, и всегда оглядывался, оставляя машину на стоянке. По-моему, он воображал, что подъехал к шикарному отелю или к особняку какого-нибудь лорда. Такой у меня был папа. Всегда кого-то из себя разыгрывал, всегда хотел показаться лучше, чем был на самом деле. Я бросилась к нему навстречу.

— Привет, малышка! — пророкотал он, а я повисла, обхватив его за пояс.

Он взъерошил мне волосы, жалея, наверное, что я не мальчик. Тогда мы бы с ним могли пойти на футбол или вместе драили бы «гранаду».