Из-под золотистых кудрей, грязных и наверняка полных вшей, на меня тупо смотрели огромные голубые глазищи. Потом она задрала подол майки и принялась его сосать. Она была голодная.

— Пойдем со мной. — Мне хотелось ей помочь.

Горячие липкие пальчики просунулись мне в ладонь, и я повела ее к нам в спальню, где две девочки сидели по-турецки на кровати и одна подстригала другой волосы пластмассовыми игрушечными ножницами.

Порывшись в своей тумбочке, я вытащила мятый бумажный пакет. Из дырки посыпался сахар, девочка бросилась на пол и принялась собирать его, слизывая крупинки с пальцев.

— Ты есть хочешь, да?

Я вытряхнула содержимое пакета на кровать. Сладости нам давали раз в неделю, обычно мармелад в сахарной обсыпке, который закупался огромными ящиками. Я откладывала по одной-две штучки, у меня скопился приличный запас, и я берегла его, чтобы съесть в одиночку, под одеялом, когда станет грустно. Это был мой способ выжить, иначе как вынести ожидание, растянувшееся на долгие годы.

Малышка жадно накинулась на разноцветную россыпь у меня на покрывале, а под конец сгребла и слизала весь просыпавшийся сахар, только влажное пятнышко осталось.

— Как ее зовут? — полюбопытствовала Элисон, с усилием кромсая тупыми ножницами подружкину шевелюру. — Ей не нужно подстричься?

Я запустила пальцы в волосы девочки — они были сплошь в колтунах и кишели вшами, как я и предполагала. Когда в последний раз у нас завелись вши, Патрисия пришла в бешенство, а нас потом ночь напролет выворачивало от средства, которым она нас поливала.

— Ее зовут Бетси. Отрезай все напрочь, — велела я Элисон. — Правда, миленькая? Только она моя, я ее первая нашла!

Открыв свой шкафчик, я вытащила самую маленькую юбку и протянула Бетси, но та только хлопала глазами. Тогда я растянула резинку, и малышка привычно шагнула в юбку, как если бы уже делала так раньше, как если бы у нее когда-то была мама.

В дверях появилась Патрисия.

— Так вот где это несносное создание! — Она помолчала и улыбнулась. — Одна кровать освободилась, можешь спать на ней, девочка.

Патрисия оставалась для меня загадкой. Непонятно было, кто и что она в нашем детском доме. Она могла быть то заботливой и веселой, а то откровенно жестокой. И я всегда знала, когда она встречалась с папой. Настроение у нее тогда бывало воздушное, как взбитые сливки.

— А на чьей кровати она будет спать? — спросила я. — Она хочет остаться со мной.

Девочка повисла на мне, и я почувствовала, что у меня наконец появилась другая цель, помимо вечного ожидания. Что-то горячее разлилось внутри, обожгло сердце, пробежало по венам, заполнило пустоту в душе.

— На кровати Доны. Дона выбыла. — Патрисия роняла слова как булыжники, и у нее покраснели щеки.

Я ничего не сказала, не дурочка. Наши ребята, случалось, исчезали бесследно. Иной раз пропадали, а потом через сколько-то дней снова появлялись. Некоторые из них переставали разговаривать. Мы спрашивали у взрослых, что с ними такое, но в ответ получали затрещины.

— А можно она будет спать рядом со мной?

Девочка забралась ко мне на колени и свернулась в клубок. Я крепко прижала ее к себе, все еще ощущая горячую волну в груди.

— А ты узнала ее имя? — Патрисия подбоченилась, тонкие руки изогнулись двумя колечками, лицо сурово вытянулось. Как будто это такой тест — скажешь, как ее зовут, разрешу вам спать рядом.

Посмотрев на девочку, я твердо решила, что не дам ее в обиду. Вблизи мне были хорошо видны ползучие твари в сбившихся в войлок волосах, сальный блеск грязной кожи. Мне захотелось отмыть ее, обогреть, причесать, накормить. Заботиться о ней, раз уж никто не заботится обо мне. Она будет моей живой куклой.

— Ее зовут Бетси, — сообщила я Патрисии, — и она сама сказала, что хочет со мной дружить. Я буду за ней приглядывать. Если вы разрешите нам спать рядом, у вас с ней не будет никаких хлопот.

Патрисия тут же оттаяла, она вечно ныла, что у нее дел по горло, что им не хватает людей и что Совету следовало бы выделять детдому побольше денег. Воспитатели приходили и уходили. Патрисия и мисс Мэддокс хвастались, что работают здесь целую вечность, собаку на этом деле съели.

— Ладно, — согласилась Патрисия. — Я скажу, чтобы свободную кровать поставили рядом с твоей. Мы про нее почти ничего не знаем — ни кто она, ни откуда. Известно только, что из последнего детского дома ее вышвырнули — сладить не могли. — Покачав головой, Патрисия повернулась к двери, но через пару шагов остановилась. — Не позволяй ей писать где попало, Эва, а то сама будешь на коленках подтирать.

И она ушла, довольная, что теперь одной заботой меньше.

Я просияла, воодушевленная стоящей передо мной задачей.

— Элисон, — скомандовала я, усаживая Бетси на кровать, — за работу!