— Но ведь так нас будут оценивать судьи, — сказала она.

Он нахмурился, пытаясь понять, что она имеет в виду.

— По телевизору, папочка, помнишь? Мужчина и женщина катались по кругу. А потом получили очки.

— A-а, ты имеешь в виду фигуристов.

— Мужчина подхватывает женщину и держит ее в воздухе. А судьи дают им очки.

— Ага, понятно. Ну, думаю, на это я способен. Готова?

— Готова, — ответила дочка и протянула руку.

Ее маленькая ладошка напомнила ему наполненные страхом и тревогой дни, когда она лежала в реанимационном отделении для недоношенных детей Центральной клинической больницы Массачусетса, и все четыре фунта ее крошечного тельца опутывали шланги и провода хитроумного компьютерного оборудования. Тогда Сара только училась дышать самостоятельно, потому что легкие у нее еще не сформировались окончательно, а потом сражалась с инфекцией, едва не погубившей ее.

— Папочка!

— Да, хорошая моя?

— Ты невнимательный. Судьи смотрят на нас. Они хотят, чтобы ты поднял меня в воздух и подержал над головой.

Он сделал так, как она просила: поднял ее над головой, что было совсем не трудно, поскольку она весила едва сорок фунтов. Для своего возраста Сара по-прежнему была очень маленькая.

Она вытянула руки и ноги в стороны.

— Морская звезда! Теперь твоя очередь.

Он посадил Сару себе на плечи, а потом обхватил ее ноги одной рукой и прижал их к груди, а вторую руку отставил в сторону.

— Так?

— Назови, что ты делаешь, папочка!

(Гаав-гав)

— Стрелу!

Сара возразила:

— Судьям не понравится такое слово.

— А как бы ты назвала это?

— Бойцовая рыбка!

(Снова залаял Фанг: Гаав-ГАВ!)

Он открыл глаза. Комнату заливал лунный свет. Фанга на кровати не было. Майк повернул голову и увидел, что пес стоит под одним из открытых окон, выходящих на задний двор, уткнувшись носом в сетку и принюхиваясь. Его короткий хвост вилял из стороны в сторону.

Наверное, енот или еще кто-нибудь. Окна на втором этаже были распахнуты настежь, и по дому гулял сквозняк, принося с собой запахи леса.

— Фанг, ко мне!

Пес не сдвинулся с места. Майк встал, чувствуя, как исчезает из памяти лицо Сары, и быстро схватил пса за ошейник.

— Папочка!

Майк отпрянул от окна, налетел на пса и едва не упал. Испуганный Фанг вывернулся у него из рук и залаял.

Голос Сары. Это был голос Сары, и он доносился со двора.

«Я все еще сплю. Сон не окончательно выветрился у меня из головы, и воображение сыграло со мной злую шутку».

Порыв ветра всколыхнул занавески. С бешено бьющимся сердцем он опустился на колени и выглянул в окно. Над темными вершинами сосен висела полная луна, заливая неверным неоновым светом островки слежавшегося снега. Он обвел взглядом задний двор и стал ждать.

«У тебя слуховые галлюцинации. Сегодня ты столкнулся с Джоуной, тебе приснился кошмар, и…»

— Папочка, где ты?

Голос Сары. Это был голос Сары, и она звала его.

Майк нашарил в полутьме джинсы и надел их, дрожащими руками застегнул пуговицу и молнию.

— Папочка?

Он сунул босые ноги в кеды, сбежал по лестнице и влетел в гостиную. Фанг с лаем мчался за ним. Дрожащими руками Майк отпер замок раздвижной стеклянной двери, откатил ее в сторону, и пес выскочил наружу. Майк побежал по тропинке. Низко нависающие еловые лапы, ощетинившиеся иглами, и ветви деревьев закрывали луну, и по мере того как он углублялся в лес, вокруг становилось все темнее. Фанг с лаем несся скачками где-то впереди, и сухие сучья трещали под его лапами.

— Папочка, где ты?

Голос Сары, это был голос Сары. Каким-то чудом Господним она вернулась, но заблудилась в лесу, и сейчас он найдет ее и отведет в дом.

— Я здесь, Сара, здесь!

Он побежал еще быстрее, спотыкаясь на каждом шагу.

Майк остановился на опушке леса, там, где тропинка переходила в грязную проселочную дорогу, залитую лунным светом.

— Сара, я здесь, в лесу, рядом с тобой.

В верхушках деревьев засвистел ветер, раскачивая ветви. Майк ждал, что она ответит, расширенными глазами вглядываясь в тени. Ноги у него подгибались, и он безуспешно пытался проглотить комок в горле.

— Папочка?

Ее голос доносился откуда-то спереди, из чащи леса.

— Держись, Сара, я уже иду!

Майк сошел с тропинки и стал спускаться по склону. Резиновые подошвы кедов скользили по подмерзшему льду, а он думал о голосе Сары, о том, каким восхитительно спокойным и терпеливым он кажется, и это хорошо, это просто невероятно хорошо.