— Я действительно извиняюсь. Ты не услышал меня тогда, и я не виню тебя, — она дрожала. — Я не виню тебя ни на один чертов грамм. Просто... я была молода. У меня был момент, когда я потерялась, понимаешь? Мне было больно. Дженсен был моим другом. Ему было больно.

Мэддокс оттолкнул ее. — Ты думаешь, я бл*ть хочу слышать об этом? — Он начал отступать к дому, а затем, передумав, придвинулся прямо к её лицу. — Нет, дай-ка секунду подумать, расскажи мне все грязные детали. Моё лицо ли ты представляла, Габриэла, в то время как мой брат ласкал твою вишенку?

— Да, — резко сказала она, и Мэддокс вздрогнул, от неожиданности. — Тебя. Так же, как я думала о тебе каждый день в течение десяти лет. Я не хочу говорить, что мне жаль того, что случилось, потому что будто бы мне жаль за то, что есть Мигель, но бл*ть, Мэддокс. Я оступилась. И я никогда не прощу себя за всю ту боль, что причинила тебе. Никогда.

— Хорошо, — сказал Мэддокс, кивая и немного отступая. — Хорошо.

Габи, играющая с кончиком своих темных волос, вдруг показалась гораздо моложе, гораздо симпатичнее девушки, которую он когда-то знал. — Я любила тебя, Мэд, — тихо сказала она. — Любила.

Мэддокс почувствовал, как сжал кулаки. Ее слова только что все испортили. Что он должен был сказать? Он тоже любил ее, вероятно, больше, чем она когда-либо могла себе представить. Но если этого не было достаточно, то какой смысл говорить об этом сейчас.

Настал долгий момент тишины, он слышал ночных обитателей, копошащихся под близлежащим кустом креозота. Койоты завыли один другому, претендуя на принадлежащее им время.

Габриэла вздохнула и достала связку ключей из кармана.

— Завтра утром я заберу его. Пораньше.

— Хорошо, — ответил Мэддокс, глядя в сторону Возвышенности Скорпиона, невидимой в темноте.

— Я оставила номер своего мобильного на холодильнике. Звони, если что-нибудь случится со Священником.

Он не смотрел на нее.

— Конечно, Габриэла.

Она поколебалась, задержавшись еще на одну минуту, чтобы посмотреть, скажет ли он что-нибудь еще. Но Мэддокс исчерпал эту тему. Все это было утомительно.

— Спокойной ночи, Мэддокс, — сказала она мягко, а затем залезла в свою «Версу», оставив его одного в темноте.

Раздор-Сити, Территория, штат Аризона 

1888

 Было уже поздно, но у Анники не хватило души, чтобы закончить уроки. Дези де Кампо прочел три главы «Происхождение видов» Дарвина и жадно задавал вопросы. Хотя темнело, и она знала, скоро появится Мерсер, она, как учитель была в восторге от энтузиазма Дези. Школа для Мексико-Американских детей Раздор-Сити закрылась. Ученики обучались пятнадцатилетней девушкой (которая сама едва была грамотной) в заброшенной лачуге на берегу Хасаямпы.

Благодаря Джеймсу, Анника донесла семье де Кампо, что она с удовольствием уделила бы время любому ребенку, который захочет учиться. До сих пор, Дези был единственным, кто пришел. Пять дней в неделю, за последний месяц, он с нетерпением ждал, пока другие дети уйдут. Мальчик был удивительно пытливым умом. Анника только надеялась, что у него будут те же возможности, что и у его сверстников.

— Что вообще означает «теория»? — Спросил Дези, с полной серьезностью размышляя над словами.

Анника улыбнулась, отложив в сторону свой план урока на следующий день, и присоединилась к нему на школьном полу.

— Научная теория, — объясняла она, — это вид объяснения, подтверждаемый огромным количеством исследований, которые ведут к одному выводу.

   Дези кивнул, пытаясь понять. — Так этот человек утверждает, что если ты выжил, то это потому, что ты лучший, так?

   — В некотором смысле. В своей работе Дарвин описывает «выживание наиболее приспособленных», специфическая идея, что в конкуренции за ресурсы планеты есть победители и есть проигравшие.

— Так кто я? — Мерсер Долан прислонился к двери, непринужденно глядя на них сверху вниз. — Победитель или проигравший? — усмехнулся он.

Анника почувствовала, что ее губы дернулись.

— Я не знаю мистер Долан. Почему бы Вам не рассказать о Ваших достоинствах, чтобы мы могли сделать вывод? — она была рада, что сидела. Что-то внутри нее мгновенно перевернулось, когда Мерсер вошел в комнату.

Мерсер, должно быть, пришел в школу, как обычно это делал. Его любимый жеребец, Эксл, скорее всего в конюшне, около участка Лиззи Пост. Он не хотел, чтобы какой-нибудь любопытный зевака узнал его лошадь, привязанную за школой поздно ночью. Анника могла бы быть скомпрометирована. Она наблюдала, как он стоял и принимал ее вызов. Для человека, который утверждал, что его мало что волнует, Мерсер заботился о ней.

— Мистер Долан, — сказал Дези с явным благоговением. Анника задалась вопросом, как Мерсер познакомился с мальчиком.