— Так и есть, Анни. — Мерсер встал перед ней на колени, приподнимая её голову за подбородок. — И мы будем. Ничто не сможет удержать меня подальше от тебя.

Она мрачно улыбнулась. — Даже Каттер?

Мерсер нахмурился. — Послушай, я не знаю, что на уме Каттера и Таннеров. К тому времени, я подозреваю, что уйду. И ты со мной.

— К какому времени? — прошептала Анника.

Он притянул ее к себе. — Это не то, что ты думаешь, Анни. Свиллинг проворачивал эту аферу в течение многих лет. Думаешь, он получил тот большой дом за честную зарплату? Конечно нет. Они все в этом. Свиллинг. Таунсенд. Дерьмо, может быть, даже Джеймс. При всей той золотодобыче из этих жил довольно таки трудно заметить, когда немного пропадает без вести. Особенно, если толстосумы при власти не хотят замечать, потому что они позже получат пару больших кусков этого торта.

Анника недоверчиво посмотрела на него. — Ты работаешь со Свиллингом? Господи, Мерсер, этот мужчина змея, разве что еще не шипит. Ты не должен ему верить.

— Зато я верю Каттеру, — тихо сказал Мерсер. — И Каттер, единственный, кто поддержал это дело. Это стоит того, Анни. Еще несколько недель, и мы никогда больше не увидим Раздор. У нас будет достаточно золота, чтобы уехать куда угодно.

— Золото, — она сердито покачала головой. — Чертово золото. Так Каттер и банда просто где-то скрываются и ждут, что ты сделаешь грязную работу и переправишь золото из шахты?

Мерсер колебался. Он, казалось, обдумывал что-то более тщательно. — Они разбили лагерь примерно в пяти милях к северу отсюда, там, где обанкротился прииск Старый Улей. Анника, есть люди на Территории, которые убьют за эту информацию. За большинство этих голов назначена цена.

Анника, понимая, кивнула. Мерсер пытался показать, насколько он доверял ей. Как он хотел, чтобы она ему доверяла.

Он начал внезапно и грубо раздевать ее. — Верь мне, Анни. Я люблю тебя. Я всегда любил тебя.

— Я знаю, — сказала она. И тогда Анника отчаянно кинулась к нему и яростно зарылась руками у него между ног, пытаясь освободить его от штанов. Отчаяние, что она чувствовала, было ужасно. — Тогда люби меня. Пожалуйста. Я не смогу без тебя снова.

Он боролся с юбкой, пытаясь добраться до нее. — Не будешь. — он застонал, когда вошел в неё.

— Мерсер, — сказала она в отчаянии, и почувствовала, что слезы катились из глаз. Он целовал их, пытаясь успокоить ее. Но даже после того, как она тихо лежала в его объятиях, окруженные кромешной тьмой, она не могла подавить распространяющийся в ее душе ужас. Где-то, боялась она, была открыта дверь… в жерло ужасного будущего. И Мерсер, как всегда безрассудно, уже шагнул сквозь неё.

Раздор-Сити, штат Аризона

Наши дни

Мэддокс понимал, утром Габриэла стремилась сгладить неприятное ощущение происшествия, ради Мигеля. Она восхищалась золотыми камешками и паковала обед, пока спрашивала у сына множество вопросов обо всем, что он видел тем утром. Когда она увидела Мэддокса, наблюдающего за ней, она сморщила носик и отвела глаза. Его прокатили. Она не хотела о чем-нибудь еще разговаривать перед Мигелем.

Мэддокс бродил во дворе. Он посмотрел на пейзаж, который был так хорошо ему знаком, как и его лицо в зеркале. Раздор-Сити родился на костях Старого Запада. Он восторгался, как и любой мальчишка, рассказами про убийства, преступников и давно потерянные сокровища. Истории со временем, конечно, были преувеличены и приукрашены. Кто знал где правда? Какая кому разница?

Правда всегда имеет значение, сынок.

Он ясно услышал голос Священника, как будто отец стоял рядом. Священник сказал, это ему однажды, когда он отпирался, что разбил мячом окно одного из заброшенных старых викторианских особняков, еще до того как стало модным вкладывать деньги в их восстановление. Ему было приблизительно восемь на тот момент. Он сжимал кулаки и спрашивал, разве это имело значение, если в любом случае особняк разрушен?

Священник разозлился и сказал: — Потому что я задал тебе вопрос, и ожидаю, что ответ будет честным, Мэддокс. Правда всегда имеет значение, сынок.

Теперь Мэддокс был уже мужчиной и Священника нет. Он должен был слушать своего отца лучше. Он должен был сделать много чего. Он поднял трубку и набрал номер.

— Элис.

— Мэддокс! — ее голос прозвучал удивленно, услышав его. – Промиз рассказала мне о твоем отце. Я сочуствую, Мэд. Мне очень жаль. Я должна была позвонить.

— Все норм, Элис. Слушай, я тут задаюсь вопросом, могла бы ты одолжить мне немного твоих репортерских навыков.

— Что? Где ты?

— В моем родном городе, Раздор-Сити. У меня есть маленькое исследование, с которым мне нужна помощь.