Лэнгдон взглянул на ослепительно сияющее за паучихой здание музея.

— Стыдно признаться, я тут впервые.

— Не может быть. — Фернандо картинно закатил глаза. — Не любите современное искусство?

Лэнгдону в принципе нравилось современное искусство — его вызов. Особенно интересно было понять, почему то или иное произведение считается шедевром: живописный хаос Джексона Поллока, «Банки с супом Кэмпбелл» Энди Уорхола, цветные прямоугольники Марка Ротко. Но все же Лэнгдон чувствовал себя куда комфортнее, обсуждая религиозный символизм Босха или особенности художественной манеры Франсиско Гойи.

— Я поклонник классики, — ответил Лэнгдон. — Леонардо да Винчи мне ближе, чем Кунинг.

— Но да Винчи и Кунинг — они же так похожи!

Лэнгдон натянуто улыбнулся:

— Наверное, мне стоит поближе познакомиться с творчеством Кунинга.

— Более подходящего места вы не найдете. — Фернандо простер руку в сторону сияющей громады. — В нашем музее лучшее в мире собрание современного искусства. Надеюсь, вам понравится.

— И я надеюсь, — ответил Лэнгдон. — Только не совсем понимаю, зачем я здесь.

— Не вы один. Никто ничего не понимает. — Фернандо рассмеялся и замотал головой. — Устроитель праздника все хранит в строжайшей тайне. Даже персонал музея не в курсе, что сегодня будет. Тем интереснее! Ходят самые невероятные слухи. Несколько сотен приглашенных! Множество знаменитостей! И никто ничего не знает!

Лэнгдон усмехнулся. Мало у кого хватило бы наглости разослать в последнюю минуту такие приглашения: В субботу вечером. Жду. Поверь, это важно.

И совсем мало тех, ради кого сотни ВИП-персон бросят все и сломя голову помчатся в северную Испанию на непонятное мероприятие.

Лэнгдон вышел из-под паучихи и двинулся по дорожке в сторону гигантского красного баннера:

ВЕЧЕР С ЭДМОНДОМ КИРШЕМ

Чем-чем, а скромностью Эдмонд никогда не отличался, с усмешкой подумал Лэнгдон.

Лет двадцать назад молодой Эдди Кирш, вихрастый компьютерщик-ботан, стал одним из первых студентов Лэнгдона в Гарварде. Страсть к цифрам привела его к новоиспеченному преподавателю на спецсеминар «Коды, шифры, язык символов». На Лэнгдона интеллектуальные способности Кирша произвели неизгладимое впечатление. И хотя тот скоро оставил тусклый мир семиотики ради сияющих вершин компьютерных технологий, у них установились прочные отношения по типу «любимый преподаватель — любимый студент», сохранявшиеся больше двух десятилетий после окончания Киршем Гарварда.

И вот ученик обогнал учителя, подумал Лэнгдон, на несколько световых лет.

Сегодня Эдмонд Кирш всемирно известный гений: миллиардер, компьютерный гуру, изобретатель, предприниматель, предсказатель будущего. В свои сорок лет он совершил удивительные открытия в самых разных областях: робототехнике, исследованиях человеческого мозга, искусственного интеллекта, нанотехнологиях. А целый ряд открытий он просто предсказал, и это создало вокруг него настоящий мистический ореол.

Лэнгдон считал, что невероятно точные предсказания Эдмонда обусловлены очень широким кругом знаний. Он помнил, что Эдмонд всегда был ненасытным книгочеем — читал все, что написано. Такой страсти к книгам и таких способностей усваивать прочитанное Лэнгдон никогда не встречал.

Последнее время Кирш жил по большей части в Испании — он влюбился в эту страну, ему нравилось все: очарование старины, авангардная архитектура, неповторимые джин-тоник-бары и прекрасный климат.

Раз в год, когда он приезжал в Кембридж выступать в медиалаборатории Массачусетского технологического института, они обедали в Бостоне в очередном модном заведении, о котором Лэнгдон раньше даже не слышал. Они никогда не говорили о технологиях, Кирша интересовало только искусство.

— Роберт, ты мой личный советник по культуре, — любил шутить Кирш, — тем более что другой любви у тебя в жизни нет.

Подтрунивание над тем, что Лэнгдон все никак не женится, приобретало дополнительную иронию в устах убежденного холостяка, считающего моногамию «бунтом против эволюции» и постоянно мелькающего в светской хронике в компании супермоделей.

Обычно, говоря об ученом-компьютерщике, представляешь замкнутого, небрежно одетого чудака не от мира сего. Но Кирш был настоящей звездой тусовок, он вращался в кругах знаменитостей, одевался по самой последней моде, слушал заумную андеграундную музыку и собрал целую коллекцию бесценных полотен импрессионистов и современных художников. Намереваясь приобрести новый шедевр, Кирш часто по электронной почте спрашивал совета у Лэнгдона.

И всегда поступал наоборот, усмехнулся профессор.