— Нет, мне нравится, — честно отвечаю я.

— Александра, — шепчет Харви на ухо, потянув за мочку нежно губами.

Я льну к его телу, не желая даже возвращаться в реальность, где демоны прошлого снова меня настигнут.

— Алекси, — говорит он, отстраняясь. — Ты мне нравишься, — повторяет он.

Набравшись храбрости, я киваю головой.

— Я знаю.

— Нет, — качает он головой, прикрыв глаза. Моё лицо теперь в плену его ладоней. — Ты не знаешь, что со мной делаешь.

— Что же? — еле слышно шепчу я.

— Сводишь меня с ума. И я бы хотел, — впервые я вижу, как Харви мнётся, в надежде подобрать нужные слова. Кажется. — Я хотел бы…я не хочу отпускать тебя больше. Может, нам стоит попробовать?

Я гляжу на него вопрошающе, и он объясняет:

— Попробуем быть вместе?

Что? Я чего-то не расслышала? Это выбивает меня из колеи, и мои колени чуть было не подкашиваются.

Мне не остаётся ничего, как кивнуть в ответ. Уверена, глаза у меня счастливо горят. И Харви целует меня. Страстно, сильно, глубоко и чувственно. И я отдаюсь этому ощущению целиком.

Харви переключает одну радиостанцию за другой, он кликает на кнопки стереосистемы, которой он хвастался полчаса нашей дороги домой.

— Остановись уже, — стону я в отчаянии.

Но он лишь фыркает на мои слова:

— Ты не понимаешь, Алекси. Я хочу слушать хорошую музыку.

— Разве Марайя Кэрри — это не хорошая музыка?

— Для тебя, может быть, и хорошая, — ведёт он плечами беспечно.

Я скрещиваю руки на груди в напускном недовольстве.

Что значит, для меня, может, и хорошая??

— Нуу, не знаю, кого ты там слушаешь? — посмеивается он. — Джастина Бибера?

Сведя брови вместе, я с возмущением в голосе отвечаю:

— Что? Нет! Вообще-то, нет. Мне нравится всего одна его песня.

Харви заливается громким смехом. Он бьёт по рулю ладонью и практически орёт:

— Мама мне всегда говорила, что я неплохо разбираюсь в людях.

То, что он заговорил о родителях, должно было стать чем-то неловким и грустным, но не в данный момент. Не тогда, когда мне хочется придушить этого парня рядом со мной, насмехающимся над моими музыкальными вкусами.

— Ты просто… — я помалкиваю, упорно ища слова, которыми могу его обсыпать и поставит на место. — … придурок, — а в голову мне пришло только это. — У меня только одна любимая песня у этого… хм… исполнителя. Это — "Sorry".

Харви не перестаёт смеяться. И через буквально две минуты его приятный голос заполняет салон автомобиля.

— Вперёд, злись в ответ на мою честность!

Ты знаешь, я пытался, но я не искусен в извинениях.

Я надеюсь, моё время ещё не истекло. Кто-нибудь может позвать рефери?

Ведь мне нужна лишь ещё одна попытка на прощение.

Я уверен, ты знаешь, что я совершал ошибки несколько раз, — поёт он, и я открываю в буквальном смысле рот от удивления. — Говоря "несколько", я имею в виду пару сотен раз.

Так позволь же мне искупить себя этой ночью,

Потому что мне нужен только второй шанс.

Харви прекращает горланить и вновь прибавляет звук стереосистемы.

— Что это было? — потрясённо спрашиваю я — всё ещё не смогла прийти в себя. — Откуда ты вообще знаешь слова этой песни?

Харви снова фыркает, но на этот раз громче.

— Мелисса слушает её постоянно. Я уже даже почти всё выучил, только хромаю во втором куплете и немного в припеве.

— Знаешь, что? — спрашиваю я, не прекращая таращиться на него.

— Что?

— Ты удивляешь меня с каждым разом все больше.

Харви ухмыляется мне подмигивая.

— Это прогресс, — замечает он.

— Это огромный прогресс, но как у тебя это получается?

— Получается что? Удивлять тебя?

— Нет. Быть таким.

Харви перестает улыбаться. Он переводит взгляд с дороги на меня.

— Каким? — спрашивает он.

— Вспомни наш первый день знакомства, — говорю я, показывая кавычки. — Ты был груб.

— Я объяснял тебе почему, — перебивает он меня.

Харви сбавляет скорость и сосредоточивается на нашем разговоре. Это видно по его напряженному лицу. Я сглупила, начав этот разговор в дороге, но вряд ли мы сейчас закроем эту тему.

— Нет. Ты сказал, что ревновал, — напоминаю ему я. — Но как ты мог ревновать девчонку, которую даже не знал?

Харви улыбается одним уголком губ. Я снова его развеселила. Это уже входит в привычку.

— Я не ревновал тебя в первый день знакомства, — говорит он, пародируя мои кавычки.

— Что же это тогда было? — интересуюсь я.

— Я не собирался тебя подвозить лишь потому, что я был немного пьян.

Я тяжело вздыхаю.

— Я могу подвергать опасности себя, но не тебя или кого-либо еще.