Во время нашего последнего разговора Найтшэйд сказал, что однажды мне может прийтись сделать выбор Пифии — убить или умереть.

Кивнув, агент Стерлинг сняла наушник. Она положила его на стол и увеличила громкость, чтобы Найтшэйд мог меня услышать.

— Это я, — я попыталась найти подходящие слова. — Дочь Лорелеи. Дочь твоей Пифии, — я сделала паузу. — Я думаю, когда ты уезжал в Вегас, ты взял Лорел с собой из-за моей матери. Ты отправил меня прямо к ней, хоть и знал, что я передам её ФБР. Мою сестру ещё не проверяли. Её не признали достойной или недостойной. А ты отпустил её, — он не ответил, но я чувствовала, что подбираюсь ближе. — Ты обращался с Лорел, как с ребенком — не как со своим будущим лидером, не как с Девяткой, — я понизила голос. — Она рассказала об игре, в которую она играет, когда мою мать заковывают в цепи.

Находись я по другую сторону стекла, я бы подалась вперед, вторгаясь в его личное пространство.

— Знаешь, что я думаю? Думаю, моя мать хотела, чтобы Лорел выбралась. Она умеет быть очень убедительной, не так ли? Она может заставить человека почувствовать себя особенным. Словно тебе не нужен больше никто и ничто, если у тебя есть она.

— Ты говоришь, как она. Твой голос похож на её голос, — вот и весь ответ — десять слов.

— Ты увёз Лорел из того места по её просьбе. Ты знал, что они вернут ребенка. Знал, что Владыки будут тобой недовольны — но всё равно сделал это. А теперь ты говоришь, что моя мать скажет остальным, что ты должен умереть? Почему? — я повисла вопросу повиснуть в воздухе. — Зачем ей это делать, после всего на что ты пошел ради неё?

— Ты ещё не поняла? — негромко ответил он. — Пифия делает то, что должна, чтобы выжить.

— И чтобы выжить, она должна сказать им убить тебя?

— Ты говорила об игре. Но ты знаешь, в чём заключается эта игра?

Я знаю, что мою мать приковывают к стене. Знаю, что в игре присутствует кровь.

— Чтобы принять решение, Пифия должна пройти обряд очищения, — произнёс Найтшэйд. — Чтобы принять кого-то в наши ряды, она должна пройти через ритуал Семерых. Семь дней и семь мук.

Я не хотела думать о значении этих слов, но не могла остановиться. Семь Владык. Семь способов убийства. Утопление, сожжение, пронзение, удушение, удары ножом, избиение, отравление.

— Семь мук, — грохот моего сердца заглушал мои слова. — Вы пытаете её на протяжении семи дней.

— Если она признаёт одного из нас недостойным, его изгоняют. Мы находим другого, и операция повторяется. Снова. И снова. И снова.

Ты наслаждаешься тем, что рассказываешь мне об этом. Тебе нравится делать мне больно. А ещё тебе нравится делать больно ей.

— Почему ты спас Лорел? — отрешенно спросила я. — Зачем увозить её, если ты знал, что они найдут её?

Найтшэйд не ответил. Я выжидала, позволив тишине нарасти. Когда стало ясно, что он не станет её нарушать, я развернулась и вышла за дверь. Не сбавляя шага, я зашла в комнату для допросов.

Судя по выражению лица Бриггса, я знала, что ещё заплачу за это, но я была полностью сосредоточенна на Найтшэйде. Он оглядел моё лицо и моё тело. Он впитывал каждую деталь моей внешности, а затем он улыбнулся.

— Зачем позволять Девятке спастись от Владык, если ты знал, что они найдут её? — повторила я.

По глазам Найтшэйда я видела, что он ищет во мне сходства с моей матерью.

— Потому что я подарил Пифии надежду, — с улыбкой на губах произнёс он. — И никакая боль не сравнится с отнятой надеждой.

Во мне вспыхнула раскаленная ярость. Я шагнула к нему. Каждый мускул в моём теле был напряжен.

— Ты — чудовище.

— Я тот, кто я есть. А она та, кто она есть. Она выносила приговор другим, чтобы спастись. Она вынесет приговор мне.

— После семи дней пыток? — негромко спросила я.

Агент Стерлинг поднялась на ноги, не позволяя мне подойти ближе. Найтшэйд склонил голову. Его тело тряслось. Через несколько секунд я поняла, что он смеялся — бесшумным, довольным смехом, от которого мне стало плохо.

— Для менее важных вопросов хватит одного обряда очищения. Если Владыки будут великодушны, они могут даже позволить ей выбрать.

Выбрать, как именно её будут пытать. Мой желудок взбунтовался, но я сжала зубы, отказываясь думать о тошноте, подступившей к моему горлу.

— Но что, если им не понравится её решение? — спросила я, снова контролируя себя. — Что, если она скажет им оставить тебя в живых?

— Не скажет, — Найтшэйд откинулся на спинку стула. — Если её суждение покажется не объективным, они снова проведут обряд очищения.

Снова станут её пытать.

— Где она? — резко спросила я. — Скажи нам, где она, и мы сможем это остановить. Мы сможем спасти тебя.

— Нет, Кассандра, — с почти любящей улыбкой произнёс Найтшэйд, — не сможете.

Ты

На этот раз — нож. Оружие Пятерки — быстрее одних, но медленнее других.

Хаос и порядок, порядок и хаос.