Я подошла к Дину. Мною овладело необъяснимое чувство, словно я знала, что будет написано на табличке. Сад ядов. Вот, какие слова я ожидала увидеть.

— Аптекарский сад, — вместо этого прочитала я.

— «Apotheca», — произнесла Слоан, подходя к нам. — На латыни это слово обозначала склад или кладовую. В прошлом это слово употребляли как для обозначения аптечного учреждения, так и для обозначения аптекаря.

Не дожидаясь ответа, Слоан прошмыгнула за ворота. Лия последовала за ней.

Взгляд Дина скользнул ко мне.

— Как думаешь, каковы шансы на то, что это совпадение? Найтшэйд вырос в городе с Аптекарским садом и… — Дин взглянул на здание по соседству, — Аптекарским музеем?

По моей спине пробежал холодок. Любимым оружием Найтшэйда был яд. От того, чтобы знать целебные свойства растений, до того, чтобы использовать их для убийств — всего один шаг.

— Вижу, у вас романтический момент, — шутливо произнёс Майкл, похлопав нас обоих по плечам. — Не хочу его рушить, — он миновал нас и зашел в сад, мельком взглянув на меня. Возможно, он заметил моё беспокойство.

— Если вам нравится сад, — произнёс кто-то, — вам стоит заглянуть в музей.

В дверях Аптекарского музея стоял пожилой мужчина — где-то семидесяти лет. Он был небольшого роста, с круглыми очками и подходящим к его внешности голосом: глубоким, грубым и крайне негостеприимным.

К старику подошел парень намного младше него. Он выглядел где-то на девятнадцать или двадцать лет, а его светлые волосы были зачесаны назад, обнажая «вдовий мысок» на лбу.

— Посещение сада бесплатно, — немногословно произнёс Вдовий Мысок. — Посетителей музея просят сделать пожертвование.

С таким же успехом он мог бы повесить на входе огромную табличку со словами: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

Ко мне подошла агент Стерлинг.

— Думаю, пока что мы ограничимся садом, — сказала она Вдовьему Мыску.

— Как всегда, — пробормотал юноша, возвращаясь в здание. Что-то в нём заставило меня почувствовать то самое беспокойство, которое накрыло меня с того момента, как я увидела ворота из кованого железа.

— Будьте осторожны, — посоветовал нам старик. Его взгляд задержался на Стерлинг. — Даже весной Гейтер может вас удивить, — не сказав больше ни слова, он вернулся в музей вслед за Вдовьим Мыском.

Прежде чем мы с Дином успели что-либо сказать, агент Стерлинг произнесла:

— Прогуляйтесь по саду, притворитесь, что наслаждаетесь весенним днём, и подумайте о том, что вы узнали, — посоветовала она.

Вы не хотите, чтобы мы спешили. Не хотите раскрывать карты.

Я подчинилась. Зверобой. Тысячелетник. Ольха. Боярышник. Прогуливаясь около растений, я разбирала своё первое впечатление. Моя интуиция подсказывала мне, что старик прожил в Гейтере всю свою жизнь. Вдовий Мысок беспокоился о нём — и о музее.

Тебе не нравятся туристы, но ты работаешь в музее. Это говорило либо о противоречивом характере, либо о недостатке рабочих мест.

Я повернула и вернулась по тропинке к железным воротам. Когда я добралась до них, я снова ощутила дэжавю, как и когда я впервые увидела сад.

Я что-то упускала.

Оглядывая улицу, я заметила пару туристов, а затем перевела взгляд на выгуливавшую собаку местную жительницу. Она свернула за угол и исчезла из виду. Я собиралась всего лишь последовать за ней за угол и увидеть, что находилось в следующем квартале, но начав шагать, я не могла остановиться.

Я что-то упускаю.

Я что-то…

Меня догнал Дин. Остальные не отставали. Краем глаза я заметила сопровождающих нас агентов.

— Куда ты идешь? — спросил Дин.

Я больше не преследовала женщину с собакой. Она пошла в одну сторону, а я — в другую. Историческое очарование Гейтера осталось далеко позади. Теперь нас окружали дома — большинство из них было небольшими и нуждалось в ремонте.

— Кэсси, — повторил Дин, — куда ты идешь?

— Не знаю, — ответила я.

Нас догнала Лия.

— Враньё.

Я не осознавала, что лгу, но когда Лия сказала об этом, всё прояснилось. Я знала, куда я шла. Знала наверняка.

Ощущение дэжавю, беспокойство, одолевавшее меня с того мига, как мы приехали в этот город, превратилось во что-то основательное.

— Я знаю это место, — произнесла я. Гейтер не казался мне подозрительным. Он казался мне знакомым.

Знаю, — прошептала моя мама в моих воспоминаниях. — Тебе нравился город и этот дом, и наш маленький двор…

За все эти годы мы сменили столько домов и дворов, так часто переезжали. Но остановившись перед причудливым домом с голубой обшивкой и огромным дубом, отбрасывающим тень на газон, я почувствовала себя так, словно кто-то плеснул мне в лицо ледяной водой. Я почти видела, как стою на крыльце и смеюсь с того, как моя мама пытается перебросить веревку через ветку дуба.

Я подошла к дереву и коснулась висящей на нём качели.