Спасением протрубил охотничий рог, созывающих всех желающих на загонную охоту.

*

— Ты… — император мерил шагами покои, отведённые их семье в усадьбе Белухиных, и не находил слов. Нет, слова были, но воспитание не позволяло обложить собственную дочь нецензурной лексикой. Да что там, у него действительно руки чесались выпороть его всегда рассудительную дочь за устроенное представление. — Ты хоть понимаешь последствия собственного демарша?

— Я всё разыграла как по нотам! Она обязана была принять моё предложение! Императорским особам не отказывают! — Мария и так едва сдерживала гнев, а тут ещё и отец принялся за чтение морали.

— Ты часом княгиню с рабыней не перепутала? — чересчур спокойно поинтересовался Пётр Алексеевич. — Что она ещё обязана сделать?

«Засесть в своём Абрау и ходить беременной коровой ближайшие лет тридцать», — зло подумала принцесса, но вслух этого не произнесла.

— Ты вообще понимаешь, что своей выходкой по древним традициям практически объявила роду Виноградовых войну, при свидетелях расстреляв её в упор⁈ — император, наконец, дал волю своему гневу. От его рыка зазвенели стёкла в оконных рамах.

— Нет такого обычая, — неуверенно возразила Мария Петровна. Она бы знала о чём-то подобном. — Тем более, она сразу же метнула в меня нож! В меня! В принцессу! Почему ты это не берёшь во внимание?

— Я не беру во внимание? Я⁈ — вот теперь он разозлился по-настоящему. Повернув макр в перстне на одном из пальцев, император поставил дополнительный купол от прослушки к ранее активированному первому. — Слушай сюда, маленькая заносчивая дрянь! Выстрелив стрелой с нашим гербом, ты бросила вызов Виноградовым от лица Кречетов. Кирана своим ответным броском вызов приняла и вышла в круг чести. Ты в этот круг не вышла и выставила вместо себя трёх бойцов, которых твоя противница нейтрализовала меньше чем за две секунды. Не смотри, что они остались живы. Окровавленный нож и обозначенные места ударов говорят о полной и безоговорочной победе Виноградовых. Фактически, по старым законам, она уложила на лопатки императорский род! Им-пе-ра-тор-ский!

— Бред какой-то! — возмутилась принцесса. — Не было нигде такого!

— Не было? — прошипел Пётр Алексеевич. — А откуда, по-твоему, взялся обычай поединка двух лучших воинов из армий противников, которым в древности решался исход войн? Только раньше лучшими воинами были главы родов! Априори! Им покровительствовали боги! А ты, мало того, что вместо себя выставила трёх лучников, так ещё и после поражения, чуть ли не как подачку, бросила победительнице предложение прислуживать тебе лично!

Мария обдумывала слова отца, и картина выходила скверная.

— Насколько осведомлены остальные о существовании этого обычая?

— Среди наших он уже почти забыт, аристократы, конечно, вызывают друг друга на дуэли, но в войне родов уже давно ходят стенка на стенку, — император чуть успокоился, но всё ещё расхаживал из стороны в сторону при размышлениях.

— Тогда в чём проблема-то? — осторожно уточнила принцесса. — Думаешь, княгиня знала об этом обычае и специально выставила меня слабой и никчёмной, опорочив наш род?

— Проблема в том, что это всё умудрилась сделать ты. То, что, с твоей стороны, выглядело как невинная шутка, вышло из-под контроля и выставило нас слабыми перед османами, — Пётр Алексеевич хмурился, продумывая, как теперь нивелировать произведённое невзначай впечатление. — Кёпеклери не зря сказал про круг чести. Уж он-то помнит и чтит древние обычаи.

— Ну давай сошлёмся, что я — дурочка! «Бабы — дуры» — привычная для османов аксиома, — тут же предложила принцесса. Когда нужно её мозг выдавал простые и гениальные решения со скоростью автомата.

— Бабы, может, и дуры! Но принцессы быть дурами права не имеют!

— Ну так накажи меня, чтоб не повадно было! — пожала Мария плечами.

— Хм… — император задумался, взвешивая все «за» и «против» такого варианта решения. — А ведь может сработать. Да и тебя давно приструнить надо было. Доигралась ты, Маша. Обилие свободы голову вскружило и всяческие тормоза сорвало.

То, каким тоном это было сказано, сильно не понравилось Марии Петровне. Она-то имела в виду мнимое наказание, а не настоящее.

— Ты сейчас же возвращаешься в столицу. И в твоих интересах к моему возвращению предоставить перечень достойных кандидатов на твою руку и сердце, — император поднял руку, затыкая дочь, едва успевшую открыть рот. — И чтоб Комарина я там не видел!

*

Пока её вещи паковали, Мария Петровна разглядывала суетящихся во дворе усадьбы людей и думала: «Знала ли Кирана о древнем обычае или нет?» Её реверанс с окровавленным ножом и оскаленной улыбкой сильно впечатлил принцессу. Она даже себе не хотела признаваться, что откровенно струсила в тот момент.