– Зачем? – Кит смеется, и я, пожалуй, впервые вижу, насколько он красив. Пока еще совсем мальчишка, но дьявольски обаятельный. – Ты милая, Агния, мне нравится с тобой общаться и… – Он мрачнеет. – Мне скучно. Мне просто чертовски скучно, я не привык быть один. Когда у тебя есть брат-близнец, это значит, вы всегда вместе. Все двадцать четыре на семь. У нас даже комната была одна, потому что нам не нужны были разные. А сейчас он один. Лежит, молчит, не приходит в себя, а мне нельзя лечь с ним рядом и провалиться в небытие, и я… – Он закусывает губу и опускает глаза, словно хочет признаться в чем-то постыдном. – Я не хочу быть сейчас рядом с ним постоянно, а быть без него не умею. Поэтому я… ищу себе друзей. Тех, кто может заменить его.

– Но никто не может. – Я понимающе киваю.

– Именно. Поэтому мне нужно много людей вокруг, которые хотя бы частично заменяют Дара.

– Что же, я согласна быть одной из них. – Я торжественно протягиваю руку Киту, и он ее пожимает. – Скажи, а чем мы с Даром похожи? Ведь ты же не просто так подбираешь замену?

– Мне с тобой так же легко болтать о пустяках, как и с ним, – признается парень.

После этого разговора я чувствую себя увереннее. Такая позиция мне понятна, и, кажется, я сейчас лучше чувствую Кита – одинокий и потерянный мальчик, для которого очень много значит брат. Я ничего не знаю про семью парней, но могу предположить: если они всегда с бабушкой, значит, с родителями что-то случилось. Думаю, жестоко выяснять сейчас, что именно.

По лестнице на второй этаж поднимаемся молча.

– Не самый лучший выбор для палаты человека, который не может ходить, – словно извиняясь, говорит Кит. – Но у нашей бабушки на все свое мнение. Прошу.

Он открывает передо мной дверь, и мы заходим в светлую просторную комнату. Навстречу нам поднимается женщина в светло-зеленом платье целителя. Она чем-то похожа на мирс Амелию – такая же независимая, уверенная и с проницательным взглядом.

– Все хорошо, мирс Валери, я к брату. Можете оставить нас на пять минут? – спрашивает Кит, и я, следуя за его взглядом, смотрю на кровать у окна, в которой лежит копия Кита – только бледная и безжизненная. Тело окутывает едва заметное магическое сияние, и я внезапно очень четко понимаю: именно оно и поддерживает жизнь в брате Кита. Только целители, которые дежурят у его кровати день и ночь. А меня запихнули… на, как его называют… «связи с общественностью и международное магическое право»? Серьезно? Разве это справедливо и целесообразно?

Я чувствую скованность. В комнате тихо, и парень на кровати кажется неживым. Слишком бледный, неподвижный, с закрытыми глазами. На скуле еще не сошедший синяк, на переносице незаживший шрам, несколько стежков на нижней губе. Ему досталось, и эти следы вряд ли сведут самые лучшие специалисты. Плечи и руки в фиксирующих повязках. Представляю, как страшно приходить сюда Киту. У меня самой мурашки бегут по плечам.

Женщина-целитель поднимается из кресла, в котором сидела. Она проверяет магический кокон, окутывающий Дара, и направляется к выходу мимо нас, но замирает у меня за спиной. Оборачиваюсь, пытаюсь что-то уловить в ее глазах.

– Магия… – произносит она задумчиво.

Непонимающе смотрим вместе с Китом, а целительница продолжает так, будто не замечает нашего недоумения. Она отстраненная, словно между ней и окружающими ледяная корка.

– У тебя сильная магия, но глубоко.

– Она заперта, я занимаюсь с мирс Амелией, – поясняю я под действием глубокого голоса, а взгляд ее черных глаз проникает глубоко под кожу. Сама она светловолосая и хрупкая, но вот в глазах бездна.

– Очень знакомый дар, – тянет она, словно размышляя. – Слишком знакомый.

– Я тоже целитель, наверное, поэтому, – смущаясь, отвечаю я.

– Кто твои родители?

– Мама умерла, когда я была маленькой…

– Отца вы знаете. – В голосе Кита я слышу что-то похожее на вызов.

– Я многих знаю, – мягко отвечает женщина, и ее улыбка кажется мне знакомой.

– Дариус лэ Кальвейсис, – отвечает Кит.

Мирс Валери бледнеет, но берет себя в руки и говорит:

– Действительно знаю. Теперь понятно, почему твоя магия мне знакома. Не буду вам мешать.

Она выходит, а Кит шипит ей в спину:

– Стерва.

– Не понимаю, почему ты так на нее взъелся? – удивляюсь я, провожая женщину взглядом. Я до сих пор под впечатлением от ее холодной уверенности и силы, которая сосредоточена в этом хрупком теле. – В конце концов, она помогает твоему брату жить.

– Да. – Кит нехорошо усмехается. – Этого у нее не отнять. Она лучшая, а бабушка всегда обеспечивала нам все самое хорошее. А еще… знаешь, как ее зовут полностью?

– Как? – послушно переспрашиваю я, не понимая, какое отношение это имеет к нашему разговору.

– Валери лэ Кальвейсис. Твоя бабушка.

Слова Кита – как ушат холодной воды.

– У тебя есть еще вопросы, почему она стерва?